Вертеп

— Да ведь преступник, как только его схватишь, сам в беде оказывается.

— Это расплата.

— Нужно, чтобы платил справедливо, по счету, а не сверх меры.

— Многие считают, что, наоборот, мягко судим.

— Что ты, дорогой! Где же мягко? Упрячут человека на пятнадцать лет или под вышку подведут и гордятся! Вот, мол, я какой — на мелочи не размениваюсь.

— Ты бы всех отпустила, Аня.

— Эх, не выставляй меня дурой. Но я, как Екатерина, считаю, пусть десять виноватых избежат кары, лишь бы один безвинный не пострадал.

— Выходит, если даже Алферов виноват, ты о хлопотах своих не жалеешь?

Анна Григорьевна сразу подтянулась.

— О чем говоришь?

— К делу перешел, Анечка. Алферова-то помнишь, надеюсь. Говорят, повозилась ты с ним.

— Вот ты о ком! Как же я его забуду? Он мне два раза в год звонит: «Анна Григорьевна, трубы не текут? Кран не капает? Починим с гарантией!»

Мазин уточнил:

— Он что, в ЖЭКе работает?

— Ой, нет, Игорь, дорогой, он сам по себе. Слесарь-водопроводчик, а если по правде, настоящий алкоголик. И мне стыдно его слышать. За что ему меня благодарить, если жизнь все равно пропала?

— Но не сидит, однако.

— Он просидел достаточно, чтобы сломаться. Зачем больше?

Мазин осторожно поставил на блюдечко хрупкую чашку.

— Печальная история.

— Ах, Игорь-джан, печальная. Да тебе-то он зачем?

Анна Григорьевна заметно разволновалась.

— Я уже спросил, нет у тебя сомнений в его невиновности?

— Ты меня обижаешь, Игорь. Одно дело адвокатский долг на процессе выполнить, совсем другое — три года человека из тюрьмы вытаскивать. Без убежденности на такое не пойдешь.

— Верно, Аня, верно. Я и не сомневался. Считай вопрос протокольным. А зачем я пришел, сейчас расскажу. Послушай…

И Мазин сжато, без версий и предположений, рассказал, чем занимается и что пока узнал об исчезновении Эрлены.

Анна Григорьевна помешивала чай. Она всегда чем-то занималась, когда слушала. Шла эта манера от беспокойного темперамента, но службу служила полезную. Мало знающий ее собеседник не догадывался, как цепко ловит адвокат каждое слово, поддавался на соблазн воспользоваться «невниманием», схитрить и обычно проигрывал.

— Вот не ожидала, Игорь, совсем не ожидала такого продолжения.

— Почему же, Аня? Человек-то пропал, а смерть не доказана, вот и хочет дочка о матери правду знать. Так что, видишь, придется мне снова Алферова побеспокоить.

— Жаль, совсем жалко. Он не виноват.

— Наверно. Ты так долго его делом занималась, что выводы сделала, конечно, надежные. Верю. Но твоя задача была Алферова выручить, а моя — правду о пропавшей Эрлене узнать. Это, как понимаешь, не одно и то же. Что-то из его памяти может мне пригодиться. Или он вовсе спился?

— Когда не в запое, с ним говорить можно.

— И то хлеб.

— Но особенно не надейся, дорогой, — с сожалением предупредила Анна Григорьевна. — Не знаю, как ты его разговоришь, тема горькая, не для приятных воспоминаний.

— Понимаю. Не в первый раз замужем, — сказал Игорь Николаевич механически и тут же пожалел о сорвавшихся словах, потому что Анна Григорьевна замужем никогда не была, а Мазин, как и каждый мужчина, считал, что для женщины это большое несчастье и бестактно в доме повешенного упоминать о веревке. Но собеседница не восприняла упоминание о замужестве болезненно. Поезд ушел давно.

— Она его жизнь погубила, Игорь. Роковую роль сыграла.

— Ты, Аня, прости, как цыганка говоришь.

— Не цыганка, а старая, много повидавшая армянка. Кому в молодости придет в голову, что от некоторых заманчивых женщин бежать нужно? Что в женщине много зла бывает? А как иначе? К нам судьба несправедлива, а несправедливость зло порождает.

— Чем же Эрлена твоего подзащитного погубила? Насколько мне известно, она согласилась с ним время провести на юге. Что еще нашему брату мужику глупому нужно! Помчался мотылек на огонек и сгорел неожиданно. В чем тут вина Эрлены, пока я ее не найду, судить не берусь.

— Надеешься найти?

— Ты же надеялась, когда Алферова из петли вытаскивала.

— Дай Бог тебе удачи, Игорь, — сказала Анна Григорьевна очень серьезно. — Хотела бы тебе полезной быть. Спрашивай, если вопросы есть.

— Есть. С тем и пришел. Что все-таки, по-твоему, произошло с Эрленой?

— Я думаю, она была легкомысленная женщина. Ни мужа, ни Алферова не любила по-настоящему.

— И сбежала с третьим, неизвестным?

— Разве так не бывает? Проводница показала, что она в поезде с попутчиком кокетничала.

— Любовь с первого взгляда? Чепуха!

Анна Григорьевна не возразила, но Мазин почувствовал, что эта умная некрасивая пожилая женщина где-то в душе и в такую любовь верит. Однако романтическую версию она не поддержала.

— Не легкомысленная, Игорь, а, мягко говоря, очень легкомысленная. Могла принять соблазнительное предложение и ускользнуть от Алферова на вокзале, но тогда ее не под венцом искать нужно, а где-нибудь в ближнем ущелье.

— Глупо! Пошло.

— Что ж, бывают и такие трагедии, — вздохнула Анна Григорьевна, — душа человеческая — потемки…

— А женская — сплошной мрак? Слыхал. Но это, по-моему, не про Эрлену.