Вертеп

— Ну конечно, — обрадовался господин. — Слава Богу, память еще не подводит. Я вас видел. Минуту был, спешил в аэропорт, но знакомый адвокат затащил.

— Меня показать?

— Ну, в том числе.

— Дурака посмотреть?

— Зачем вы так? Вы совершили поступок, — он аккуратно положил книгу на место.

Пашков молчал, но господин не уходил.

— Послушайте, не обижайтесь. Вам нужна работа?

— Какая?

— Не престижная. Говорю честно. Но платят неплохо. Тут несколько контор особняк арендуют. Нужен человек. Нечто вроде вахтера. Сутки дежурите, трое дома. И с каждой конторы получаете по пять, а если не побрезгуете дворик маленький прибрать, тысяч сто можно сделать. Сохраните «Мифы». Не обижайтесь! Я нашу психологию знаю. Плюньте на себялюбие. Взгляните на преимущества. Нуждаться не будете. Много на воздухе, три дня свободны. Короче, если надумаете, завтра до обеда заходите. А то ведь по нынешним временам местечко лакомым считается. Вот вам адресок пишу. Спросите Сосновского. Меня там все знают. Сыскное агентство. С вашего благословения «Ариадна»…

Так оказалось, что судьба еще не отвернулась, и Сосновский снова свел Пашкова с Мазиным. Тот вначале пожалел о встрече, боясь смутить Александра Дмитриевича, и напрасно. Пашков уже считал, что убедился в преимуществах предложенной работы, которая вполне соответствовала его новому мироощущению наблюдателя, попавшего на огромный исторический спектакль, в котором он лично твердо решил не принимать никакого участия. Этим Александр Дмитриевич и хотел немедленно поделиться с Мазиным, но того ждала Лиля, и он извинился.

— Рад вас видеть, но ждет клиент. Надеюсь, найдем время побеседовать.

— У меня времени навалом. Когда освободитесь, прошу на вахту. Сегодня мои сутки. Ждем-с!

И он направился ликвидировать какую-то погрешность на дорожке, а Мазин вернулся в кабинетик.

— Заждалась?

— Нет. Но у меня готово.

— Вот и хорошо. Оставьте этот листок и свои координаты. Я найду вас, когда потребуется.

Писала Лиля аккуратно, без помарок, но, увы, в основном повторяла уже сказанное. Мазин вчитывался в текст въедливо, стараясь обнаружить хоть что-то за строкой.

«Мама пропала двенадцать лет назад. 15 августа 1982 года она уехала по путевке в Горный Ключ, но в санатории не появилась, и с тех пор мы её не видели. Родители — отец и мачеха, она же сестра матери и моя тетка, — считают, что причиной ухода мамы был разрыв с отцом и она покинула нас с другим мужчиной… Отец знает, что такой человек был…»

Мазин поставил на полях две птички, наподобие английской буквы дабл-ю, что означало для него — важно. Одной птичкой он помечал сведения, на которые всего лишь стоило обратить внимание.

«Я думаю, что она не могла исчезнуть бесследно, и, наверно, оставила письмо, но письмо могло быть такое обидное, что отец вряд ли его сохранил, скорее всего порвал и уничтожил…»

«Логично», — согласился Мазин.