Вертикаль жизни. Победители и побежденные

Марк сердился на Тёму недолго. Правда, прыжков с парашютом больше не было, зато они вместе подолгу тренировались в тире, и вскоре выяснилось, что Тёма куда более метко поражает цели, чем он. Однако упорству Марка можно было позавидовать.

— Метко стрелять мне просто необходимо, — объяснял Леле, недовольной тем, что он много времени проводит в тире. — Ну какой из меня десантник, если я буду мазать мимо цели?

Марк гордо выпячивал грудь и поигрывая мышцами, явно перед ней рисуясь, выдавал свои честолюбивые мечты:

— Вот ты знаешь, что я силен не только в гимнастике, но в борьбе, и боксе. Имею спортивные разряды по плаванию и лыжам. А если еще буду хорошо стрелять, то смогу отличиться на войне с фашистами! — И самоуверенно ее успокаивал: — Ты, Лелечка, не бойся! Со мной ничего не случится. Ведь ты знаешь, как в песне поется: «…сильного пуля боится, сильного штык не берет!», — в свою пользу заменил слова Марк. — Обязательно вернусь Героем Советского Союза!

Однако перспектива того, что его жизнь скоро подвергнется смертельному риску, Лелю, конечно же, не радовала, и, к окончанию десятого класса, когда ему предстоял призыв, а в воздухе уже запахло военной грозой, настроение у нее было подавленное и, как правило, все дома она вымещала на Тёме.

* * *

Последние годы основной задачей, решению которой была подчинена вся жизнь Сергея Ильича Наумова, было восстановление его в партии. Он самозабвенно трудился, забывая об отдыхе, брался за самую тяжелую и неблагодарную работу.

— Ну зачем ты, Сережа, так надрываешься? И на работу приходишь раньше всех, и сидишь там допоздна, — ворчала Анна Михеевна. — Я уже не говорю о том, что мало внимания уделяешь мне и детям. Подумай о своем здоровье!

— О чем ты, Аня? Будто не знаешь, что с тех пор, как меня исключили, я ложусь спать и встаю с одной лишь мыслью: о восстановлении, — обиженно ответил муж. — Нет мне жизни без партии!

— А по-моему, быть беспартийным спокойнее, — пытаясь утешить мужа, сказала Анна Михеевна. — Не нужно платить взносы и ходить на собрания! Разве это мешает работе? Тебя и начальство ценит, и сотрудники любят.

— Еще бы им меня не ценить! Кто еще так вкалывать будет? — не без самодовольства отозвался муж. — Но я убежденный коммунист и не могу быть в стороне от партийной жизни. Не могу равнодушно смотреть на то, что в ней стали верховодить перерожденцы и примазавшиеся к великому делу лицемеры-ловкачи.

— В этом ты прав! Мне кажется, Сережа, что ваш секретарь партбюро, перед которым ты заискиваешь, чтобы дал тебе рекомендацию, тоже этого поля ягода. Скользкий тип.

— Я и сам это знаю, — уныло признался Сергей Ильич. — В глаза меня всем хвалит, но исподтишка, как передают коллеги, под меня копает. Похоже, мечтает сесть на мое место.

— Вот видишь! А ты с ним еще цацкаешься, — возмутилась Анна Михеевна. — Я от твоих сотрудников слышала, что он и как врач-то доброго слова не стоит.

— Как раз поэтому мне его происки и не опасны, — повеселев, подмигнул ей муж. — А без его рекомендации не обойтись! Иначе не восстановят, — пояснил он. — Тогда в райкоме решат, что секретарь партбюро мне не доверяет.

Анна Михеевна досадливо отмахнулась:

— Не даст он тебе рекомендации, зря хлопочешь. Лучше выбрось из головы эту заботу и живи спокойно!

— А вот и ошибаешься! Написал, никуда не делся, — опроверг ее прогноз Сергей Ильич. — Не хотел тебе говорить, чтобы зря не волновалась, но уже послезавтра состоится заседание партбюро. Выходит, недаром я его обхаживал.

— Неужели правда, Сереженька? — обрадовалась Анна Михеевна. — Дай-то Бог!

Последующие два дня оба жили радостной надеждой, что наконец-то Сергея Ильича восстановят в партии и он освободится от этого морального бремени, во многом портящего им жизнь. Однако надеждам не суждено было сбыться. Заседание партбюро не состоялось. К сожалению, Анна Михеевна вернее, чем муж, оценила партийного интригана. Перед заседанием тот, очевидно, как и задумал, взял обратно свою рекомендацию.

Удар по авторитету и моральная травма, полученные Сергеем Ильичем, были очень сильны, но обладая мужественной натурой, он выстоял. Коварство парторга коллеги оценили по заслугам, объявив ему бойкот, и, чтобы не раздувать вокруг себя скандала, тот поспешил убраться из поликлиники.

— Я и не думаю сдаваться, Анечка! — немного придя в себя, заявил ёй Сергей Ильич. — Правда, теперь придется немного повременить. Но как только начнется война с немцами, попрошусь на передовую и вступлю в партию на фронте!

А тяжелая, кровопролитная война была уже на пороге.

Часть вторая Цена Победы (1941−1945 гг.)

Глава 7 Тяжелые поражения