Вертикальный мир

— Все в порядке, — живо шепчет он. — Такие случаи иногда бывают. Однако шанс увидеть это — один на миллион! Очень нетипичный случай! Очень нетипичный…

Солнце заходит. Западный фасад соседней гонады блестит багряными полосами. Никанор Гортман сидит в тишине за обедом с семьей Мэттерна. Дети, один за другим, рассказывают, как провели в школе день. На экране появляются вечерние новости. Диктор вспоминает о несчастном происшествии на 108-м этаже.

— Раны оказались поверхностными, — говорит он. — Плод не пострадал.

— Благослови Бог, — шепчет Принсипесса.

После обеда Мэттерн заказывает в информтере экземпляр своей последней технической статьи и вручает его Гортману, чтобы тот мог ее прочитать в свободную минуту. Гортман благодарит.

— Похоже, что вы устали, — говорит Мэттерн.

— День был тяжелый, но очень интересный.

— Это было настоящее путешествие, не правда ли?

Мэттерн тоже устал. Они посетили почти 30 различных этажей; он показал Гортману городские советы, родильные дома, дома религиозных культов, конторы. Завтра их ждет еще более долгая экспедиция. Городская гонада 116 является обществом сложным и дифференцированным. И очень счастливым, мысленно утверждает он. Иногда случаются мелкие инциденты, однако мы счастливы. Дети идут спать, нежно целуя на прощанье мамусю, папочку и гостя. Они бегут к своим кроваткам — маленькие, голенькие, симпатичные домовые. Свет автоматически убывает.

Мэттерн подавлен. Происшествие на 108-м этаже испортило ему так удачно начавшийся день. Несмотря на это, он уверен, что ему удалось показать Гортману внутреннюю гармонию и спаянность жизни гонады. А сейчас он позволит испытать гостю один из методов минимализации межчеловеческих конфликтов, таких разрушительных для гонадского общества. Мэттерн встает.

— Наступило время ночных прогулок, — объясняет он. — Я ухожу. А вы останетесь здесь… с Принсипессой.

Он отдает себе отчет, что в такой ситуации гость почувствует хоть немного обособленности. Гортман же немного смущен.

— К делу, — говорит Мэттерн. — Наслаждайтесь. Здесь никто никому не отказывает в праве на счастье. Истребляем эгоистов в зародыше. Пожалуйста! Что мое, то твое! Ты согласна со мной, Принсипесса?

— Конечно, — отвечает жена.

Мэттерн выходит из комнаты, быстро идет по коридору, входит в лифт и спускается на 770-й этаж. Когда он выходит из лифта, он слышит какие-то гневные крики и цепенеет в боязни, что снова впутается в какую-нибудь паскудную историю, но, к счастью, никто не появляется. Он идет дальше. Он проходит мимо черных дверей Спуска и внезапно ловит себя на том, где он сейчас находится. И тут же, без предупреждения, из уголков памяти выплывает лицо его старшего брата Джефри, недовольного злодея и эгоиста, который полетел вниз, в этот самый Спуск; Джефри, того самого, который не хотел приспособиться и которого нужно было бросить в Спуск. Мэттерну делается дурно, и он в смятении хватается за первую попавшуюся ручку двери, чтобы не упасть.

Дверь открывается. Мэттерн входит. Он еще никогда не блудил на этом этаже. В кроватках спят пятеро детей, на платформе мужчина и женщина — оба младше Мэттерна. Мэттерн раздевается и ложится рядом с женщиной. Он трогает ее ляжки, потом груди. Женщина открывает глаза, и Мэттерн говорит:

— Привет. Я Чарльз Мэттерн с 799-го этажа.

— Гина Бурка, — отвечает молодая женщина. — А это мой муж, Ленни.

Ленни просыпается, замечает Мэттерна, кивает головой, поворачивается на другой бок и снова засыпает. Мэттерн дрожит от охватившего его желания и стонет от наслаждения в ту минуту, когда он полностью входит в нее. «Благослови Бог», — думает он. Это был поистине счастливый день в 2381 году. И вот он уже кончился.

Атависты

 1

 Джесон Квиведо живет в Шанхае, в самом низу. Его квартира на 761-м этаже, а следующий — 760-й этаж — уже в Чикаго, в котором не пристало жить ученому. Его жена Микаэла часто выговаривает ему, что их скромное положение в Шанхае — прямое отражение качества его работы. Микаэла из тех жен, которые часто высказываются подобным образом.

Большую часть рабочего времени Джесон проводит в Питтсбурге, где сосредоточены архивы. Он — историк, и ему приходится рыться в документах и записях. Ведет он свои исследования в холодной маленькой каморке на 185-м этаже гонады почти в центре Питтсбурга. Правда, у него вовсе не было нужды работать там, так как все, что имелось в архивах, легко могло бы быть доставлено информтером в его собственную квартиру. Но он считал, что иметь кабинет, где он может регистрировать, систематизировать и хранить необходимые материалы, — дело профессионального престижа. Он так и сказал, когда ему пришлось нажать на нужные пружины, чтобы добиться выделения ему кабинета: «Восстановление предыдущих эпох — деликатная и сложная задача, которая должна выполняться в соответствующих условиях, иначе…»