Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители

Иван Беляев не прижился в монастыре, через несколько лет вышел в мир и женился. А Николай — это будущий иеромонах-старец (хотя и не старых лет) преподобный Никон, верное чадо старца Варсонофия. Поначалу он трудился на общих послушаниях, а потом, когда послушник Кирилл Зленко был призван в армейскую службу, откуда потом вернулся в скит, Николай Беляев занял его место письмоводителя при старце-скитоначальнике отце Варсонофии. Ежедневное общение с ним принесло ему неоценимую пользу. Эти счастливые для него годы (1907–1910) он был поистине блажен. Стоит прочесть его дневник за это время, чтобы понять, как мудры, как необыкновенно содержательны были речи, даже мимолетные, отца Варсонофия. Николай стал записывать все, что слыхал от него (конечно, по благословению старца).

30 января 1908 года братья Беляевы были одеты в подрясники, с чем их поздравил отец Варсонофий. Поздравляли и скитские братия, среди них и отец Нектарий. Николай имел кроме письмоводительского еще и другое послушание — пел и читал в храме (брат его Иван пономарил). Жизнь в скиту сразу и глубоко полюбилась ему: 14 мая он записал: «Теперь очень хорошо в скиту: все распускается, зеленеет, аромат… То, что я сейчас получаю от природы, для меня до сих пор было неизвестно. Этим может наслаждаться только человек, живущий среди природы. Здесь у нас в скиту рай земной (если так можно сказать), который мне еще дороже, главным образом, потому, что им я надеюсь приобрести рай Небесный. Утешает нас Господь — нас, живущих среди природы, нас, бежавших от мнимых удобств, суеты и зловония городской жизни… У нас на вратах, на стороне, обращенной к скиту, к церкви, написано: Коль возлюбленна селения Твоя, Господи, — и воистину так. Сколько раз батюшка говорил мне, вернее сказать, при мне: “Как нам благодарить Тебя, Господи, что Ты вселил нас здесь?!”. Кажется, начинают проникать мне в сознание и чувство эти слова»437.

Здесь и смерть живущих рядом братий воспринималась с мирной душой, Господь призывал к Себе во благовремении… В 1908 году уже при Николае Беляеве, 2 января, скончался иеродиакон Мартирий («усердный и благоговейный служитель алтаря Господня», — сказано о нем в Летописи). Панихиду служил отец Варсонофий. Николай пел на клиросе. Потом (уже 5 января) отец Варсонофий с отцами Нектарием и Ираклием отпевал тело отца Мартирия. Хоронили его на скитском кладбище, где в этом году появились новые чугунные плиты, сделанные на Перемышльском заводе Криворотова: на могилах схимников Николая (Абрулаха) и Кирилла (Мусатова), монахов Григория (Косых) и Алексия (Лебедева), а также послушника Иакова (Сушенко). 9 марта в монастырской больнице скончался от тифа келейник старца Иосифа мантийный монах Пахомий (Сабадаш), который был пострижен 21 сентября 1907 года. Был также похоронен на кладбище Иоанно-Предтеченского скита.

В конце года пришла весть о кончине отца Иоанна Кронштадтского. 21 декабря в скиту служил о нем панихиду отец Варсонофий с иеромонахами Нектарием и Адрианом. «В конце панихиды отец скитоначальник, — говорится в Летописи, — обратился к братии с кратким словом, в котором упомянул о почившем отце протоиерее как о великом труженике, молитвеннике и носителе духа любви христианской»438. Служил панихиду о почившем отец Варсонофий и на следующий день.

Из четырех старцев, будущих преподобных (отцов Варсонофия, Иосифа, Нектария и Анатолия), находившихся в последнее время в скиту, один — отец Анатолий (Потапов) был переведен архимандритом Ксенофонтом в монастырь на место скончавшегося монастырского духовника отца Саввы.

Послушник Николай стал как бы вторым летописцем скитской жизни. Не только общение со старцем Варсонофием, но и разные важные события в скиту находили отражение в его дневнике. Так, 31 июля 1908 года он писал: «29 июля Оптину посещал преосвященный Никон, епископ Вологодский. Зашел и к нам в скит в 3 часа. Был в обоих храмах, у отца Иосифа и у батюшки, и около половины 5-го ушел в монастырь в сопровождении отца архимандрита Ксенофонта и урядника. В храме святого Предтечи владыка говорил нам, всем скитянам, речь. Мне понравилось, как он говорил. Говорил он о необходимости и пользе для нас скорбей: “Если бы у нас не было скорбей, то есть различных обид и неудовольствий, если бы нас никто не трогал, если бы не было никаких искушений, то как бы могли мы познать себя, свои страсти, свои грехи? <…> Вот посмотрите на вещественный крест: он составляется из двух линий — одна идет снизу вверх, а другая пересекает ее. Так же образуется и наш жизненный крест: воля Божия тянет нас снизу вверх от земли на небо, а наша воля становится воле Божией поперек, противится ей»439.