Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители

В апреле 1918 года игумен Феодосий благословил всю территорию скита, там, где это возможно, превратить в сад-огород. Садовник и канонарх рясофорный монах Павел (Драчёв), будущий исповедник, прошедший через советские лагеря (на его руках в северной деревне близ Пинеги скончался преподобный Никон), начал эти труды. «С несколькими послушниками и рабочими он, — пишет летописец, — занялся перекопкой годной для посадки овощей земли сада»552. По его замыслу каждый клок скитской земли, зараставший прежде бурьяном, должен отныне быть переработан и использован. По его плану в годины, когда рушится почти все культурное в нашем Отечестве, сметаемое бешеным ураганом революции, скит должен стать одним из маленьких очагов сельскохозяйственной и садовой культуры. В саду под руководством отца Павла, в истинном смысле слова прогрессиста в своем деле (ориентирующегося в садоводстве и огородничестве на последние научные данные), непрерывно идут работы. Вскапываются целины, прежде вскопанные участки снова перекапываются, производится посадка новых яблонь. Отец Павел сажал не только яблони, но и вишневые деревья, ягодные кусты, стараясь добыть хорошие семена…

22 апреля была Пасха. На следующий день, как сообщается в Летописи скита, «в храме святого Иоанна Предтечи торжественно совершена литургия всечестнейшим отцом архимандритом Исаакием в сослужении достопочтеннейшего нашего аввы игумена Феодосия, отца Никона (из монастыря)553 и отца Пиора. На богослужении присутствовали архимандрит отец Агапит и старец отец Нектарий»554.

Летом всех поразила страшная весть о том, что в Екатеринбурге в ночь с 4 на 5 июля расстрелян Государь Николай Александрович со всей своей семьей и с некоторыми верными людьми, разделявшими с ним заточение. Патриарх Тихон провел совещание Соборного Совета, решено было совершить панихиду по убиенному Императору. В протоколе заседания есть приписка Патриарха: «Благословляю архипастырей и пастырей молиться о сем на местах». Церковь решительно осудила убийц и призвала каждого русского осудить это злодеяние.

Оптина пустынь молитвами иноков и множества русских богомольцев хотя и под видом некоей артели, но держалась, не оставляла ни богослужений, ни духовного окормления богомольцев переживавших в большинстве своем очень трудные времена. Осенью 1918 года Агрономический совет Козельского комиссариата пригласил оптинских «руководителей» (очевидно, архимандрита Исаакия и игумена Феодосия) на совещание по вопросу «подъема народного хозяйства» и предложил, а вернее было бы назвать это предложение приказом, организовать на базе племенного стада сельхозартели Оптино племенной рассадник крупного рогатого скота для всего уезда. Сохранился один любопытный документ, показывающий, что «рассадник» появился в это время не без Промысла Божия: благодаря ему не были тогда призваны в набиравшуюся большевиками армию последние работоспособные оптинские монахи.

Вот этот документ: «Список лиц, подлежащих отправке в Калугу для переосвидетельствования на основании распоряжения Козельского военного комиссариата от 14.11.1918 г. и необходимо требующихся для Племенного рассадника Оптинской трудовой артели и обслуживающих хозяйство рассадника в качестве рабочих:

Конный двор: Иван Ледовский, Дионисий Романенков, Николай Климов, Никита Сучков.

Канцелярия: К(ирилл) Зленко, В. Никольский, Никон Беляев.

Погреб: Ириней Лузгин.

Сад: Вас. Кутляков, Алексей Соболев, Павел Драчёв, Андрей Синицын.

Огороды: Дан. Фомин, Фед. Старых.

Скотный двор: Алексей Батурин, Варсонофий Ванюшкин, Александр Дегтев, Димитрий Карпов, Сергей Ежов.

Пасека: Пётр Барабин, Григорий Ермаков.

Заготовка дров: Стеф. Левченко, Иосиф Авдулов.

Портной: Савва Суслов.

Кухня: Пантелеимон Шибанов, Диодор Хомутов.

Хлебопекарня: Вас. Белоградский.

Кузнец: Григорий Аржаных.

Больница: Як. Сивцов, Фил. Ибраимов, Пётр Голубов.

Сапожник: Леонтий Николаев.

Слесарь: Аверкий Чеботарёв.

Шорник: Алексей Шорин».

Однако власти при каждом удобном случае заменяли монахов в этом племенном рассаднике всякими случайными рабочими. Скоро это сказалось на качестве работы: поголовье скота начало быстро уменьшаться… Когда архимандрит Исаакий выразил протест против развала хорошо налаженного хозяйства, он был отстранен от руководства рассадником. Оптина продолжала еще держаться, но уже другим: ее не разрушили потому, что она вошла в список исторически важных и ценных культурных объектов. В 1919 году она была передана под руководство московского управления Главнаука, где был отдел музеев. Главнаука и организовала в Оптиной музей, и взяла под свою опеку богатую библиотеку монастыря555. В штат работников музея и библиотеки вошли монахи, но уже в гораздо меньшем количестве, чем было их в племенном рассаднике. Козельским властям не нравилось, что Оптина оказалась переподчиненной Центру, однако они ничего не могли поделать. Но своего коменданта они в монастыре поселили: следить за «порядком»…556