Вертоград старчества. Оптинский патерик на фоне истории обители

Последний настоятель старой Оптиной архимандрит отец Исаакий жил в Козельске на улице Малое Заречье. Оптинские монахи и шамординские монахини (а также белёвские из Крестовоздвиженского монастыря и другие) постоянно обращались к нему по всяким вопросам. Отец Никон даже из тюрьмы писал ему, прося благословения идти назначенным этапом на Соловки. С каждым годом монашеская община в Козельске уменьшалась. Власти старались… Из оптинцев в 1929 году оставалось тут лишь несколько человек. Все они теснились вокруг отца Исаакия и отца Досифея (Чучурюкина). В 1929 году после Преображения Господня в городе были закрыты семь церквей. Осталась одна — Благовещенская. Произошли массовые аресты священнослужителей и прихожан. Арестована была и мать Амвросия, и отцы Исаакий и Досифей. Всех держали в тюрьме, пока шло следствие — до января 1930 года. Архимандриту Исаакию было предложено покинуть Козельск, — он поселился в Белёве. Конечно, он знал, что отпустили его ненадолго и в покое не оставят. Но Белёв, как и Козельск, был для оптинцев «свой» город: здесь были два монастыря — мужской Спасо-Преображенский и женский Крестовоздвиженский, многие монашествующие которых были духовными чадами оптинских старцев. Здесь еще действовали храмы, но почти все они были обновленческими. Поселилась в Белёве и бывшая заведующая оптинского музея монахиня Августа (Л.В. Защук). Всех прибывших сюда козельских иноков и инокинь радушно принял владыка Никита (Прибытков), епископ Белёвский, Тульский викарий636. К 1930 году монастыри белёвские были закрыты. Но иноки жили в городе, кое-как зарабатывая себе на хлеб. Собирались тайно, завешивая окна… Здесь с осени 1929 года находился отец Кирилл (Зленко); в 1930 году власти приказали ему покинуть город, и он поселился в Козлове, в Тамбовской губернии.

Отец Досифей до ареста 1929 года жил в Козельске и был духовником многих иноков и мирян. Его считали старцем, тем более что он был духовником отца Нектария, к которому ходил пешком в Холмищи. Чтобы не вызывать подозрения властей, одевался деревенской бабой, заматывая бороду платком. Его нередко сопровождала монахиня Анастасия. Власти так и не узнали, что он бывал у старца Нектария, исповедовал и причащал его637. Он был очень скромен. Вновь обращавшимся к нему он говорил: «Да вы найдите кого-нибудь поопытнее». Но слух о его рассудительности и прозорливости продолжал привлекать к нему людей.

Шамординская монахиня Анастасия (Алексеенкова), которая многие годы в Оптиной стирала и чинила белье старцам Нектарию, Иосифу, потом и в Козельске не оставляла оптинских отцов, делая то же самое для отца Исаакия и отца Досифея. «Батюшка Досифей, — вспоминала она, — в мире Дмитрий Степанович Чучурюкин, рос сиротой638; воспитательница была София Михайловна Болотова… впоследствии Шамординская настоятельница. Когда он вырос, был приказчиком в Козельске у хозяина и ходил в Шамордино к матери Софии. Был смирный и неразговорчивый… Я ему шила белье… Потом был на службе (военной) и там обучился медицине… В Оптиной он жил в больнице старшим фельдшером, работал, и церковь была под его ведением (больничная). В 1930 году было ему 59 лет»639. 27 ноября 1930 года отец Досифей был арестован и после отбытия пятилетнего срока в лагерях приехал в город Орёл, где в 1937 году был опять арестован и 29 ноября расстрелян.

Архимандрит Исаакий с келейником отцом Дионисием жил в Белёве у священника отца Михаила Преображенского, в доме № 5 по Дворянской улице (позднее Пролетарская). Неподалеку был Успенский собор, где служил иногда владыка Никита. Летом 1931 года приехала в Белёв инокиня Ирина и привезла скорбную весть о кончине отца Никона, в последние дни жизни которого она была возле него. Власть зорко и хищно следила за жизнью «бывших» монахов, выхватывая из их среды то одного, то другого… В Белёве, как и везде в России, верующим часто приходилось вести почти подпольную жизнь: условный стук под окном… условный вопрос: «Не продается ли здесь сено?» (или какой-нибудь другой)… условный ответ: «Продается. Войдите»… В тишине — тайные службы или духовная беседа. Отец Исаакий был в сложном положении; владыка Никита был «непоминающим» власти, а бывший настоятель Оптиной пустыни, как и вся оптинская братия, считал необходимым власти поминать. Споров, однако, не было, а вскоре все разногласия покрыл общий мученический венец…