Вертолет-Апостол

Макар был безгранично счастлив в браке. Он с детства страдал некоторым комплексом неполноценности, в смысле общения с противоположным полом. Когда Генерал был маленьким, ему почему-то казалось, что когда он вырастет и надо будет жениться, то всех симпатичных невест разберут в жены его более энергичные и пронырливые приятели, а ему на выбор останутся только посредственные дурнушки. Поэтому он всегда не хотел торопиться взрослеть. С другой стороны, Макар, опять-таки, с довольно раннего возраста мечтал о собственных детях. Внутренняя жестокая борьба с самим собой привела к тому, что с пятнадцатилетнего возраста Макар стал психологически готовиться к будущей своей семейной жизни, как к неотвратимой реальности, без которой все равно не обойтись.

И вот оно свершилось. К тому же оказалось, что Леночка тоже мечтает о детях. Казалось бы — карты вам в руки, сколько в лесу веточек, столько вам девочек, а сколько пеньков, столько пареньков. Да не тут-то было.

Дети не получались. Макар, давно привыкший к постоянному возникновению жизненных трудностей и также давно привыкший к их разрешению собственными усилиями, в данном конкретном случае оказался бессилен, нет, он конечно, бегал по врачам, причем по самым лучшим, но даже умудренные опытом и всевозможными регалиями эскулапы разводили руками и ничего не могли сделать и даже просто объяснить, почему две беременности прервались до положенного срока, да еще и с разными обстоятельствами. Если бы это произошло по одной причине, то можно было бы еще делать выводы о каком-либо рецидиве. А так, единственное более или менее осмысленное, что удалось услышать Макару от одного из крутых профессоров, на вопрос, чем были вызваны такие печальные последствия, это — «звезды не так встали». Вот так, просто и по-научному.

В течение нескольких лет Леночка была завсегдатаем роддомов и женских консультаций, но, пережив кровавые драмы, умудрилась не потерять ни своего грубоватого чувства юмора, ни жизнерадостности, ни обаятельного выражения доверчивой наивности на своем миловидном личике. Перенеся несколько хирургических операций под общим наркозом, она всегда очень своеобразно из этого наркоза выходила. В ней вскрывались какие-то очень глубоко заложенные черты, и она в полубессознательном состоянии ругалась матом, причем как извозчик. Однажды, отлеживаясь в палате после наркоза, Леночка сообщила своим соседкам, что у ее мужа «достоинство» имеет длину девятнадцать сантиметров, дескать, сама линейкой мерила, при этом добавила, что потолок в палате сегодня слишком низко опустили и его надо немного приподнять. Все остальные сообщения были непечатными, причем вызывающе непечатными. Когда Леночка пришла в себя, то ее соседки по палате сказали, что они все записались в очередь на эксклюзивную аудиенцию к ее мужу и заказали несколько мощных домкратов для подъема потолка. В общем даже в больнице Леночка была душой тусовки и пользовалась всеобщей привязанностью. Прошло полгода с тех пор, как супруги стали счастливыми обладателями отдельной квартиры, наступило жаркое лето девяносто пятого года. В самом конце мая Макару удалось завершить удачную сделку по расселению большой трехкомнатной квартиры в центральном округе столицы. Его доля от прибыли или гонорар, если хотите, составил баснословную для него сумму в шесть тысяч долларов. Супруги уже давно планировали приобретение автомобиля, и половина этой суммы была потрачена на машину. А на вторую половину Макар с Леночкой решили махнуть заграницу. Потому что, во-первых, оба там никогда не были, а, во-вторых, делать в пыльной летней Москве было особенно нечего, так как лето — пора отпусков и в это время, как правило, на рынке недвижимости всегда наступает затишье.

Лето, как я уже заметил, было очень жарким, и потому супруги «навострили лыжи» в Скандинавию, дабы немного отдохнуть от палящего московского солнца. Тринадцатиэтажный белый паром-красавец перевозил Леночку с Макаром из стольного города Хельсинки в стольный город Стокгольм. Счастливый Макар стоял на верхней палубе и наблюдал как далеко-далеко внизу плещутся о борт парома игрушечные волны. Плавучий город со всеобъемлющей инфраструктурой был ему определенно по душе. Макар не уставал кататься на стеклянном лифте вверх-вниз, обозревая огромное внутреннее помещение парома. Все ему здесь нравилось, только жена почему-то не разделяла его положительных эмоций. Ей все время казалось, что сильно штормит, что ее укачивает и, вообще, была явно не в духе и не в восторге.

Под вечер прилично похолодало, и Макар решил, что самое время принять небольшой «допинг»: потирая руки от холода и пред-вкушения, он закатился в первый же попавшийся на его пути не-большой бар, коих на борту теплохода было великое множество и на чистом русском языке заказал коньяк.

— Доунт андестэнд, — пролепетала на ломаном английском скандинавская мартышка с противоположной стороны стойки.