Вертолет-Апостол

Так же как детство мрачного Генерала, детство Коли Николаева прошло в теплой дружеской атмосфере большой московской коммунальной квартиры. И также вечерами, по большим и малым событиям и праздникам, дружные соседи собирались за одним столом, обсуждая одновременно мировые и дворовые новости.

— Нет, ну как же так выходит? — удивлялась Колина мама. — Вот у Васьки из тринадцатой квартиры мать — татарка, отец — белорус, а сам он — ну просто вылитый чистопородный еврей...

— Так вот они откуда получаются! — радостно подытожил Анатолий Львович.

Вы уж простите меня, уважаемый читатель, то, что я вновь, с вашего позволения, окуну вас в благожелательную атмосферу семидесятых годов. Слишком уж они мне дороги и близки, эти годы. Поэтому даже если Вы мне и не позволите, то я вас все равно в нее окуну. А потому наберите, пожалуйста, в свои легкие побольше терпения, ибо я, недостойный, опять включаю машину времени своей памяти, унося вас туда, где громыхает старенький двадцать пятый трамвай по территории нынешнего стадиона «Олимпийский», где шумит людским аншлагом Минаевский рынок, где бесконечно умеренно чавкает звездоносный Леня Брежнев свои жизнеутверждающие — «НО-ГАВ-НО- ГУ ПРО-МЫШЛЕННОСТЬ С СЕЛЬСКИМ ХОЗЯЙСТВОМ ПЯТИЛЕТ-КИ» — по телевизору, а веселый и вечно хмельной Анатолий Львович выключает звук и, оставляя только изображение мямлящего вождя, ставит на старенькую радиолу любимую пластинку с Аркашей Райкиным.

— В греческом зале, в греческом зале... да, я — Аполлон., — как будто вещает Леонид Ильич, а дружные соседи беззаботно смеются над не совсем безопасной, но безобидной шуткой Колиного папы. А всеобщий любимчик, маленький Коля, не смеется, потому что ему уже девять лет, а нормального велосипеда он не имеет, в отличие от своих сверстников, гордо поднимающих пыль с асфальта зеленого московского двора. И его папа успокаивает его, объясняя, что не в деньгах счастье, а велосипед и без них у Коли обязательно будет, причем очень даже скоро.

И Анатолий Львович действительно сдержал свое обещание. Он долгое время собирал по свалкам запчасти для будущего Колиного велосипеда, снимая их с выброшенных кем-то двухколесных экземпляров различных образцов. Результатом его творения стала некая супер-оригинальная эксклюзивная модель, подобной которой уж точно ни у кого никогда не было и не будет. Единственной проблемой нового Колиного механического друга был руль, точнее слишком короткая его крепежная труба. Она была прикреплена к раме за самый кончик и в процессе езды слегка вибрировала, порождая у Коли ощущение небольшой неуверенности. В остальном же это была достаточно крепкая конструкция, хотя и неказистая на внешний вид. Но Коля Николаев был счастлив даже таким приобретением, тем более — его скоростными характеристиками. А потому он мог до бесконечности разгонять резиной колес тополиный пух, придумывать все более и более далекие и интересные маршруты для себя и своего двухколесного друга.

В мечтах Коля представлял себя великим гонщиком. Практически во всех придуманных им соревнованиях он всегда первым пересекал заветную финишную черту, на радость маме и многочисленным своим болельщикам.

Однажды, майским солнечным утром, он решился на очень далекий, для его возраста и способностей, маршрут. Это был обычный будний день, и вообще-то Коля должен был быть на занятиях в школе, но он, тогда как бы болел, хотя болезнь вовсе не мешала ему с утра до вечера кататься на велосипеде. Целью Колиной поездки была палатка, в которой изготавливались и продавались пончики. Пончики брежневских времен — не чета нынешним.

Пончики. Никогда не понять и не оценить уже нынешнему поколению, постоянно поглощающему «Пепси», того несравнимого вкуса тех пончиков, усиленного получасовым, а то и более, ожиданием в очереди, вдыхая при этом аромат нерафинированного отечественного постного масла, с использованием которого те пончики жарились. Там же в палатке продавался кофе с молоком достаточно низкого качества, но удивительным образом великолепно сочетающийся с пончиками. Не понять, потому что в те годы не было в торговле нынешнего ассортимента кофе, да и выбор кондитерских изделий, в принципе, каким-то особенным изобилием также не отличался. Та палатка располагалась на территории Минаевского рынка, и Коле предстояло проехать порядка десяти километров до нее и столько же обратно. Может быть, пончики продавались где-то и гораздо ближе к его дому, но Коля такой информацией не обладал и потому, очертя голову, рванул в весьма опасное для его возраста путешествие к своей цели. И он доехал до заветной палатки и, отстояв длинную очередь, вдоволь наелся обжигающих пончиков с кофе, созерцая при этом пролетающие по Сущевскому Валу автомобили, недовольный и расслабленный, тронулся в обратный путь.