Вертолет-Апостол

Жена Довганя вернется не ранее, чем через час. Это он, видимо, ей оставил целое состояние на телевизоре для лег­кого променада по магазинам. Под жестяным пузом Апос­тола медленно проплывают чахлые московские яблоньки, детская песочница, бабушкины лавочки. Вот оно — завет­ное окно. Нос вертолета, снабженный специальным тара­ном, направлен на будильник. Мягкий толчок, и он, пред­смертно звякнув, падает на пол. Апостол зависает над стоп­кой долларов. Дверцы на пузе вертолета открываются, кажется, что он собирается выпустить шасси, но нет, вме­сто колеса выползают большие железные щупальца.

Это устройство родом из Макарова детства, как и многое в Апостоле. После первой Московской олимпиады в кино­театрах появились заграничные игровые автоматы. Особен­но популярным тогда было «двигающееся щупальце». Нажатием на одну кнопку оно перемещалось вперед, на другую — вбок. Затем оно, раскрываясь, опускалось вниз большого пустого аквариума, на дне которого лежали мно­гочисленные игрушки и вожделенные жвачки. Затем щел­чок, щупальце всегда чего-нибудь прихватывало, но не до конца. Захватить предмет и вытащить его из аквариума было делом очень маловероятным. Пятнадцать лет назад Макар часами простаивал возле такого аквариума в фойе кинотеатра «Таджикистан». Именно тогда он и придумал, как нужно усовершенствовать щупальце.

Тонкие железные пальчики аккуратно захватили стоп­ку денег с середин четырех сторон и с четырех углов. На­дежно и прочно, ни одна бумажка не выскочит, проверено многочисленными опытами. Щупальце отправляется в обратный путь в чрево вертолета, плавно закрываются дверцы. Апостол медленно разворачивается и вылетает через то же окно во двор. Теперь его путь лежит на кры­шу довганевского дома в ящик на самой верхушке лифто­вого сооружения. После того, как Макар там его устано­вил, проверено — туда не доберется никто, разве что слу­чайный парашютист.

После того, как Апостол затих в своем новом временном пристанище, Макар еще несколько минут оценивал в би­нокль ситуацию. Но все вроде бы спокойно — никто не обратил внимания на необычные маневры в мирном небе современного московского двора. Система наблюдения за подъездом и лестничной площадкой, состоящая из не­скольких видеоглазков, тоже как бы говорила — путь сво­боден. Все в пределах нормы. Макар вышел из дома, не торопясь сел за руль своей, с виду совсем обычной «Нивы». Теперь он направлялся к близлежащему лесопарку. Сама по себе лесопарковая зона, как место стыковки автомоби­ля и вертолета, была выбрана заранее далеко не случайно. Здесь вряд ли кто-либо заподозрит одинокого авиамодели­ста в преступных замыслах. Да и вообще место — мало­людное. Макар управлял полетом Апостола, не выходя из кабины машины. Если бы неподалеку вдруг появились нежелательные прохожие, он заставил бы вертолет кру­жить на одном месте, до нужного момента. Но и этого не произошло, сегодня вообще все прошло на удивление глад­ко. Апостол плавно зашел на посадку в салон через откры­тое стекло багажника. Теперь нужно поторопиться в об­менный пункт, на тот случай, если дотошный Довгань переписал номера купюр.

Через час Макар уже был на исходной позиции в арен­дованной им по чужому паспорту квартире. Прильнув к своему верному одиннадцатикратному биноклю, он ожи­дал возвращения домой Довганя, в предвкушении неодноз­начной сцены, в своем роде «Довгань-шоу». Интересно, через какой промежуток времени они догадаются обратить­ся в органы правопорядка и будут ли это делать вообще? Подобные случаи в практике Макара уже встречались ра­нее. А вертолет ни о чем не думал и ничего не ждал. Он как бы мирно спал на своем подоконнике, устало опустив лопасти главного рабочего пропеллера. Последний отблеск заходящего солнца высвечивал на его боку странную над­пись — «АПОСТОЛ».

Апостол. Это прозвище было тоже из Макаровского дет­ства, так звала его бабушка, любимая бабушка, истинная хозяйка большой коммунальной квартиры на Октябрьской улице. Она, так же, как и Макар теперь, свято верила в то, что жить надо ради детей. Исключительно. Правда, ее дети тогда уже выросли и стали самостоятельными, и под ог­ромную лавину бабушкиной материнской любви попали, как под каток, Макарушка и его старший братец. Она ред­ко звала их по именам. Просто — большой апостол и ма­ленький апостол. Баба Шура вообще редко лезла за сло­вом в карман и не скупилась на клички, делала она это по-доброму и совсем не обидно. Примерно так:

— Ну куда ты, Рязань косопузая, в такой мороз, морда — лукошко ты моя ненаглядная, такую дребедень и хо­лодрыгу, морда — луна, небесное светило, напялил свой чёртов переперденчик с набалдашником? Несомненно, име­лась в виду курточка с капюшоном. Но до сих пор Макар не знал, что означало ее самое страшное ругательство, при­меняемое в исключительных случаях — «сипурь сивола­пый».