Верую! Удивительные истории о людях, нашедших Бога

Он уже приехал на Украину, и ему осталось проехать всего несколько десятков километров на автобусе до дома. Купил билет на автобус, ему досталось место на первом сиденье в противоположной от шофера стороне. В дороге он задремал и проснулся от резкого толчка и непонятного шума. Открыв глаза, он не сразу понял, что автобус попал в аварию. С левой и с правой стороны, всего в нескольких сантиметрах от его лица, торчали трубы. Он увидел кругом кровь; стоял дикий крик, от которого шевелились волосы на голове. И первое, что пришло в голову: «Я жив! – Это благодаря благословению иконой Пресвятой Богородицы меня уберег Ангел-хранитель!» А если бы не было этих сантиметров, если бы трубы прошли чуть ближе – что тогда? Освободившись из трубного плена, стал помогать вытаскивать раненых и мертвых. Когда все более-менее успокоилось и пришла помощь, Николай узнал, что он единственный не получил в этой аварии даже царапины. Вот только – совсем молодой – поседел.

Оказывается, впереди автобуса ехала машина, груженная трубами, вдруг она резко затормозила – и трубы со всего размаху влетели в переднее стекло автобуса; водителя и многих пассажиров прошило этими трубами насмерть. Уже потом он осознал в полной мере, что произошло и как его спасло благословение и самое главное – вера в Бога, Который сохранил Николая невредимым.

…Когда мы прощались с ребятами, они сказали, что сходят в храм и поставят свечи, а перед какими-то значительными событиями обязательно будут брать благословение. Я уходила с радостью и легкостью на душе, веря, что встреча наша не была случайной. Не знаю, будут ли ребята ходить в церковь, но то, что они услышали, может быть, заставит задуматься. По крайней мере, мне в жизни рассказы моих верующих бабушек очень помогли поверить в Бога, в добро и в любовь.

Наталия Гражданкина, г. Самара. БлаговестСамара. рф/-public_page_9995

Вымолила

Проповедь. Батюшка говорит воодушевленно, искренне, замерла со свечкой в руке баба Валя, прекратили тихую потасовку за карандаш дошколята у стенки. И вдруг на весь храм слышится мягкое, умиротворенное похрапывание. Это мирно вздремнула у своего подсвечника баба Тося.

Баба Тося – человек особенный. «Я молодая, я еще пожить хочу!» – запальчиво кричит она на батюшкины рассуждения о Царствии Небесном. «Тонь, тебе разве восьмидесяти еще нет?» – смеется кто-то из ровесниц. «Ну и что?» – хлопает Тося белыми ресницами.

«Тось, пошли на исповедь!» – зовет ее Клавдия, стоящая уже у самого аналоя. «Не, не пойду, еще не грешила!» – весело кричит Тося. «Как, а кто вчера «гулял»?» – улыбается Клавдия и на этой оптимистической ноте удаляется под епитрахиль. «Ой, и правда!» – Тося возвращается, берет клочок бумаги, плохо пишущую ручку и начинает выводить крупные буквы, диктуя себе на весь храм: «Вче-ра гу-ля-ла…»

Летом Тося пасет гусят. Их у нее много. Процесс выпаса происходит так: Тося и ее «дед» сидят у дома, перед ними бутыль наливки. «Тю-у, тю-у, тю!» – нежно зовет Тося птенцов, колышущихся по траве огромным пушистым бело-серым облаком. Дед, огромный, татуированными руками наливает, прищурясь, очередную рюмку.

«Ой, батюшка, идем к нам угощаться!» – завидев батюшку, кричит Тося. Гусята разбегаются. «Тю-у, тю-у, тю! Батюшка, вот они вырастут – я вам гуся принесу!» И принесет.

«Баба Тося, ну что ж вы?!» – смущенно улыбается батюшка. «А что?» – недоумевает Тося. Она очень горда, она несла фонарь перед пасхальным крестным ходом. «Я ж вам сказал: нести торжественно. А вы?» Прихожане не выдерживают и хохочут. Вся деревня могла видеть, как баба Тося, наподобие хорошего бегуна-спринтера оторвавшись от процессии, бодро шлепала калошами по весенней грязи, держа за кольцо фонарь (а красивый купили, совсем сказочный, как старинный…) и весело помахивая им, как авоськой.

Закончилась служба. Баба Тося чистит подсвечник. Пальцами тушит свечи, пальцы в воске. «Тось, расскажи, как ты сына от войны вымолила!» – «Да ну вас, сто раз слышали!» – «Нет, расскажи!»

Тося вздыхает и рассказывает.

– Сына моего Серегу взяли в армию. Тогда ж молчали про Афган, ничего не говорили. То есть все знали, конечно, но вслух говорить не разрешалось. И как-то Серега смог со знакомым весть на словах передать: все, мать, меня в Афган везут, уже обучают, ну как там у них называлось-то это учение… Я – плакать. И молиться стала. Просто молюсь постоянно. Иду корову доить – молюсь, иду на работу – молюсь, все время плачу и молюсь, плачу и молюсь, не переставая, остановиться не могу ни днем, ни ночью. Господи, помоги! Пресвятая Богородица, помоги!

И вот – письмо приходит. Живой. А потом и сам вернулся. И рассказал. Прямо перед самой отправкой в Афган вдруг подъехал какой-то там начальник. Всех построили. Он назвал две фамилии, одну – моего сына, и велел им выйти из строя. Так вот, всех отправили на войну, а этих двоих назад вернули! Петька, младший сын, мне тогда говорит: мам, это ты его вымолила! Да, говорю, вот вымолила!