Вервольф. Осколки коричневой империи

Но самый ужасный случай произошел в Шонпризене, индустриальном пригороде Аусзигана-Эльбе. Днем 30 июля 1945 года оглушительный грохот потряс этот небольшой городок. Во всех домах вылетели стекла. Это взлетел на воздух гигантский склад боеприпасов, который достался Чехословакии в «наследство» от группы армий Шёрнера. Вслед за первым взрывом от детонаций и пожаров произошло еще несколько. Огонь охватил ряд городских кварталов. До сих пор неясно, имели ли отношение к этому инциденту нацистские партизаны, но чехословацкие власти, по привычке, предпочли все свалить на «вервольфов». Но самое печальное состояло в том, что взрыв боеприпасов вызвал психологический взрыв. По городу сразу же поползли слухи, что это была вылазка «вервольфов». Чехословацкие солдаты, недавно прибывшие в город, начали развлекаться, избивая попавшихся немцев. К ним присоединились милиционеры и обыкновенные чехи. Огромные облака черного дыма, взвившиеся над Шонпризеном, казалось, стали сигналом для погрома. В течение часа после взрыва на мосту через Эльбу собралась огромная толпа. Она увлекала за собой все новых и новых людей. Тем временем погромы начались на предприятиях города. Чешские чернорабочие избивали немцев, которые все еще продолжали работать на заводах и фабриках. Раненых и искалеченных немцев сбрасывали в Эльбу. Тех, кто смог выбраться из воды, добивали на берегу. Без суда и следствия было арестовано несколько десятков молодых немцев, которых вывезли на окраину. Выжить не удалось никому.

Постепенно погром охватил весь город. Жертвами чехов, к которым присоединились поляки, становились женщины и даже дети. Погромщики очень легко узнавали этнических немцев, так как те были вынуждены носить белые повязки, что указывало на их принадлежность к потенциально депортируемым личностям. Жертвами погромщиков становились даже те, кто носил желтые и красные повязки (немецкие антифашисты). Погром бушевал в течение нескольких часов, пока порядок в городе решили навести центральные власти. Глава Аусзига Йозеф Фондра, пытавшийся остановить бесчинства, сам чуть не стал жертвой разнузданной толпы. Лишь вечером в город вошли советские войска. Начались расстрелы мародеров и грабителей. Но даже эти жесткие меры не остановили погромщиков. Немцев продолжали избивать еще несколько дней. 31 июля Фондра после согласования с советским командованием ввел в городе комендантский час. Любой, появившийся на улицах в запрещенное время, расстреливался без предупреждения.

Точное количество жертв этого немецкого погрома до сих пор неизвестно. Кто-то называет 300 человек, кто-то доводит эту цифру до 3000. В любом случае после этих событий «дикое выселение» казалось немцам отнюдь не самым страшным. Многие из них Иокидали свои обжитые места с нескрываемой радостью. Что касается чехословацкой и иностранной прессы, то она ограничилась скупыми сообщениями о беспорядках, которые были спровоцированы самими немцами. Существует три версии того, что произошло в Аусзиге. Первая является расширенным вариантом слухов, запущенных чехословацкими властями о поджоге, организованном «вервольфами». Вскоре после погрома была создана специальная комиссия, которая должна была расследовать случившееся в городе. В нее вошли министр обороны Чехословакии Свобода, министр внутренних дел Нозек и руководитель чехословацкой разведки полковник Бартак. После окончания расследования, которое сопровождалось бурными спорами, власти подтвердили, что взрыв был делом рук немецких саботажников. Утверждалось, что на это указывали фрагменты бомб, найденные среди развалин, а также пожары, которые вспыхнули после первого взрыва. Было несколько фактов, подтверждающих подобное объяснение: немецкие пленные использовались для работы на складах с боеприпасами. Одна из таких рабочих групп покинула склады буквально накануне взрыва. Сами местные немцы позже пробовали утверждать, что в их краях никогда не было «вервольфов». Но буквально через несколько дней после взрыва в Аусзиге был задержан глава ячейки «Вервольфа», которого звали Ланге. Он был выставлен напоказ перед журналистами на пресс-конференции в Аусзиге. Ланге признался, что был нацистом, пошел добровольцем в Фольксштурм, а затем прошел специальное обучение в лагерях «Вервольфа». Насчет взрыва он ничего не сказал, ограничившись лишь фразой, что он и его подопечные ждали начала войны между СССР и Западом, чтобы выступить против русских.