Вервольф. Осколки коричневой империи

Инцидент в Аусзиге был очень выгоден чехам. Они, естественно, не сказали ничего о погроме, но раструбили на весь мир о взрыве — как примере того, какую угрозу несло немецкое меньшинство чехословацкому государству. Между тем в западной прессе бушевала кампания, которая осуждала произвол чехословацких властей. Утверждалось, что это был не единичный случай, а лишь часть заранее спланированной акции, которая была нацелена на ускорение депортации этнических немцев. Очевидно, эти две информационные кампании были связаны с ходом переговоров «Большой тройки» в Потсдаме. На них обсуждались (в том числе) перспективы депортации немцев. В заключительном коммюнике «Конференции Великих Держав» говорилось, что Чехословакия обладает правом проводить массовые высылки этнических немцев. Но в то же время ничего не говорилось о сроках осуществления подобной акции. С этой точки зрения взрыв в Аусзиге был прекрасным поводом для дискредитации немецкого меньшинства. 12 августа министр обороны Свобода заявил: «Депортация должна продолжаться. Мы пойдем на полумеры. Недавний кошмар в Устинад-Лабеме[6] должен послужить всем уроком». 20 августа Хьюберт Рипка, министр внешней торговли, сообщил следующее: «Наши люди обеспокоены отсрочкой высылки немцев. Мы понимаем, с какими техническими трудностями столкнутся союзники, которые будут заниматься депортацией немцев из Польши и Чехословакии. Но нужно понять и чувства наших людей, которые постоянно атакуются «вервольфами». Мы явились свидетелями крупномасштабного саботажа, который недавно имел место в Устинад-Лабеме. Многие из наших людей не могут ощущать себя в безопасности, пока они знают, что рядом с ними живут немцы».

Если взрыв все-таки был осуществлен немцами, то они совершили его в максимально неблагоприятный для себя момент. Сами же интернированные судетские немцы считали, что они не только ничего не сделали против нового чехословацкого правительства, но, напротив, пали жертвой «заговора». Один из таких немцев позже вспоминал: «В Судетской области любимой уловкой чехов были поджоги домов, вина за которые перекладывалась на плечи немцев. Так было и со взрывом в Аусзиге». В пользу этой версии говорят некоторые свидетельства. Один из этнических немцев вовремя покинул Аусзиг, так как был предупрежден задолго до 30 июля приятелем чехом, что в городе готовится провокация, которая должна закончиться массовой резней. Немецкая оперная певица, выступавшая в тот день в Аусзиге, была предупреждена обслуживающим персоналом театра из состава чехов. Ей предложили накануне взрыва закрыться в гримерной и не покидать ее весь день. Социал-демократы из состава судетских немцев, которых трудно заподозрить в сочувствии нацистам, свидетельствовали, что погромы начались не после, а незадолго до взрыва, то есть это была заранее спланированная провокация. Другие отметили, что воззвания Фондры, в которых объявлялся комендантский час, были напечатаны буквально час спустя после взрыва, хотя в это время погром только еще набирал силу. Впрочем, это достаточно слабый аргумент. Фондра, который едва не погиб от рук погромщиков, пытаясь спасти немцев, вряд ли мог состоять в заговоре. Но факт тем не менее любопытный.

Третья теория, на мой взгляд, является самой приемлемой, нежели первые две. Взрыв был обыкновенной случайностью, несчастным случаем. Кстати, так думало большинство судетских немцев. По одной из версий причиной взрыва стала непотушенная сигарета, брошенная на складах чешским солдатом, по другой — небрежностью подвыпивших красноармейцев, которые искали алкоголь на близлежащем пивоваренном заводе. Однако самое исчерпывающее свидетельство было представлено бывшим чехословацким чиновником, который в 1948 году сбежал на Запад. Согласно его показаниям чешская охрана складов со взрывчаткой в Шонпризене фактически не несла вахт, предпочитая пребывать на складах местного пивоваренного завода. В итоге боеприпасы и взрывчатка оказались просто брошенными. Это и стало причиной катастрофы. Кстати, во время расследования событий в Аусзиге не раз высказывалась версия, что вина за взрыв и последовавшие погромы лежала исключительно на плечах чехословацкой армии, которая в 1945 году продолжала быть формированием, более напоминающим партизанский отряд. Но армейские чины наотрез отказались нести ответственность и предпочли переложить ее на немцев.