Вервольф. Осколки коричневой империи

Как ни странно, но этот трюк сработал. В конце октября 1944 года контрразведка Союзников решила, что извратила первоначальную суть организации Фольксштурм. Неделю спустя начальник штаба Союзного командования генерал В. Смит издал директиву, в которой отмечалось, что с отрядами Фольксштурма надо обходиться в соответствии с требованиями Гаагской конвенции, при условии, если они отвечали первому и второму пунктам конвенции (то есть отрядом командовал офицер, который имел знаки различия, а сами члены отряда открыто несли оружие). Британская разведка уже наводила справки относительно того, являлись ли упомянутые Гиммлером «вервольфы» частью Фольксштурма или нет. По крайней мере, 31 октября 1944 года британский министр иностранных дел докладывал палате общин, что «с точки зрения международного права нет никаких существенных различий между Фольксштурмом и нашими силами местной самообороны, которые были созданы в 1940 году». И добавлял: «Они имеют право быть воспринятыми как юридическое лицо воюющей стороны». Последующая политика Союзников сводилась к тому, чтобы арестовывать только командиров отрядов Фольксштурма. Прочие же члены отряда, как правило, отпускались на волю. При этом все освобожденные предупреждались, что следующее пленение будет караться смертью.

Советская сторона, никогда строго не следовавшая букве Гаагской конвенции, не была столь снисходительной. Кроме этого, Советы и раньше использовали народное ополчение в качестве партизанских отрядов. Немцы проводили против них кровавые карательные операции. В итоге не стоило ожидать, что после перелома в войне ситуация на немецкой земле сложится как-то по-другому. Кроме того, многих красноармейцев вводил в заблуждение коричневый цвет униформы Фольксштурма. Пленных принимали за нацистских функционеров. Хотя во многих случаях служащие Фольксштурма вообще не имели никакой униформы. При условии того что они часто не носили никаких опознавательных знаков, неудивительно, что граждан из Фольксштурма принимали либо за партизан, либо за диверсантов. Один из красноармейцев, попавший в плен к немцам в конце войны, подтвердил эти подозрения. Только в самом конце войны советская оккупационная администрация стала создавать для пленных из Фольксштурма отдельные лагеря, хотя их до сих пор продолжали воспринимать как нацистских партизан. По имеющимся сведениям, один из подобных лагерей был создан в Восточной Пруссии в городе Инстербург.

Так был ли Фольксштурм партизанским формированием? Директивы партийной канцелярии ясно указывают, что эта организация должна расцениваться как средство для остановки танковых прорывов, действующая строго в рамках, предписанных Гаагской конвенцией. Мартин Борман даже разослал всем гауляйтерам копии Гаагской конвенции, дабы те привели местные отряды Фольксштурма в строгое соответствие с ней. Один из руководителей Фольксштурма Ганс Киссель также выпустил опровержение, в котором заявлял, что его организация не имела ничего общего с «вервольфами» и партизанским движением. После войны Киссель утверждал, что, для того чтобы поддерживать порядок в отрядах этой «народной милиции», в 1945 году была введена специальная система военного правосудия. Возможно, именно это сдерживало Фольксштурм от того, чтобы превратиться в простую вооруженную толпу.

Конечно, Фольксштурм имел собственную патрульную разведку, которая могла проникать в тыл противника. Учитывая то, что членов Фольксштурма можно было отличить только по нарукавным повязкам, подобные вылазки весьма напоминали партизанские действия. Например, 9 апреля 1945 года специальный отряд «Хаупт» забросил в американский тыл множество подобных патрулей, которые передвигались в основном на велосипедах. Произошло это в районе Тюрингенского Леса. Но задача разведчиков из Фольксштурма в данной ситуации сводилась к тому, чтобы подробно разузнать об отношениях американцев и местных жителей. В феврале 1945 года командующий группы армий «Центр» фельдмаршал Шёрнер предложил, чтобы большая часть Фольксштурма была поглощена армейскими частями. Но при этом он подчеркивал, что патрульная разведка должна была сохраниться в неизменном виде, так как сбор сведений был единственным делом, в котором Фольксштурм преуспел. Он заявил: «Небольшие локальные группы Фольксштурма были весьма активны в тылу и на флангах противника». В целом это предложение, которое так и не было реализовано, может быть расценено как одна из попыток вермахта усилить свою мощь для того, чтобы начать успешную партизанскую войну в тылу противника.