Весь Буало-Нарсежак в одном томе

Маргарита всплеснула руками. Симона медленно повернула голову к Сильвену. Конец. Время остановилось. И вдруг Анжела Фомбье резко вскочила, отшвырнув стул.

— Ну, молодец! Ты по крайней мере откровенна… Тебе плевать, что разоряется фабрика, что я по вашей вине умираю… Так вот нет, милая моя! Ты несовершеннолетняя. И никакой свадьбы не будет.

Выпрямившись, она патетическим жестом протянула руку к дочери.

— Умоляю, мама, — устало проговорила Клодетта. — Не нужно трагедий! Мне уже двадцать лет. И я хочу выйти замуж. Нет ничего естественней.

— О, если бы был жив твой отец, ты бы не посмела, не посмела…

— Да хватит уже! Не тебе меня учить!.. Сама-то ты выскочила за этого господина, не прошло и года…

Маргарита порывалась вступить в разговор. Фомбье тоже поднялся и швырнул на стол салфетку. А Симона, положив ладонь на сжатую в кулак руку Сильвена, тихо повторяла:

— Ничего… Ничего… Этого следовало ожидать…

— В конце концов, мне плевать на ваше согласие! — закричала Клодетта. — И лучше не толкайте меня на крайности, слышите!.. Я ведь могу и повторить… И на этот раз, клянусь, доведу дело до конца…

Анжела сначала будто не поняла смысла ее слов. Потом лицо ее стало искажаться, пока не изменилось до неузнаваемости. Она медленно поднесла ладонь ко лбу. И здесь не могла обойтись без театральных жестов! Сильвен весь сжался, как эпилептик перед припадком.

— Не может быть… Не может быть… Ты же не на-ро-чно… — бормотала Анжела.

Она словно призывала в свидетели портрет над камином. В глазах появился страх.

— И именно сегодня ты говоришь мне… О! Как это ужасно!

И она, стеная, вышла из комнаты, все так же держась за голову.

— Клянусь, мадемуазель, вы пожалеете о том, что сказали, — произнес Фомбье нарочито спокойно, тем самым делая угрозу более весомой, и вышел вслед за женой.

Вся сцена прозвучала фальшиво и выспренно, как в плохой мелодраме.

— Зажгите свет! — крикнул Сильвен.

Щелкнул выключатель, при ярком освещении лица показались странно серыми и постаревшими.

— Все-таки последнее слово осталось за мной, — сказала Клодетта. — Но что с вами, Сильвен? Вы не рады?

Он плеснул себе в стакан воды. Рука его так дрожала, что он пролил на скатерть.

— Дело в том, как вы все это представили… Вы ведь хотите выйти замуж, только чтобы досадить им, верно? А я, Клодетта, как же я? — Он залпом осушил стакан и, покачнувшись, оперся на стол. — А я? — повторил он. — Вы подумали обо мне?

Клодетта пожала плечами.

— Вы ничего не поняли, Сильвен… Я ведь вынуждена была так сделать, чтобы мама не уступила этому… своему супругу… Он зарится на ее состояние, разве не видите? Наше состояние! Но теперь мамочка испугалась. Она согласится на свадьбу, чтобы я не выкинула чего похуже… А поскольку я потребую свою долю наследства, планы господина Фомбье рухнут! Только если мы обе быстренько отдадим концы — тогда да… — Она нервно рассмеялась. — Но это, согласитесь, маловероятно.

Такая рассудочность, расчетливость у столь импульсивного на вид существа привела Сильвена в замешательство.

— Я так рада, так рада за вас! — сказала вымученным тоном Симона.

И Сильвен заметил вдруг, как она бледна. Впрочем, они все еще не оправились после мучительной сцены.

— Странный у нас получился праздничный ужин, — пробормотал Сильвен.

— Здесь все не как у людей, — с горечью произнесла Клодетта. — Садитесь за стол. Почему, собственно, мы должны ложиться спать голодными? Ничего плохого мы не сделали.

Сильвен не разделял ее уверенности. Но он все-таки сел. Маргарита, поджав губы, подала горячее. Было слышно, как она шепчется на кухне с Франсуа. Со второго этажа тоже доносился звук голосов: Анжела с мужем продолжали спор.

Залетали бабочки и усаживались на потолке яркими живыми пятнами. Клодетта бодрилась, делая вид, что ничего не произошло, а Симона улыбалась каждый раз, когда Сильвен поворачивался в ее сторону.

— Какой ты скрытный! — сказала она. — Мог бы хоть предупредить…

Сразу после ужина они пошли наверх, а Маргарита, все бормоча что-то себе под нос, принялась закрывать ставни.

— Теперь мы можем поцеловаться, — сказала Клодетта на лестнице.

Сильвен смущенно прикоснулся губами к ее волосам.

Супруги ожесточенно спорили. Из-за двери слышался пронзительный голос Анжелы, покашливание ее мужа. Клодетта отправилась к себе на верхотуру. Едва она ступила на следующий пролет, Симона втащила Сильвена в свою комнату.

— Ты рад? — спросила она.

— Откровенно говоря, Не слишком… Ты понимаешь, о чем я думаю?

Она обняла брата за шею, положила голову ему на плечо.

— Боже, каким ты стал щепетильным! Зачем обязательно все усложнять? Думаешь, я в восторге от этого брака? Но так нужно, малыш, так нужно… Зачем же себя мучить?

Он отстранился, желая возразить.

— Хватит, иди-ка спать, — шепнула она, подталкивая его к двери.