Весь Буало-Нарсежак в одном томе

— У него полное право вернуться к себе, когда ему вздумается, — продолжил Морис. — Может быть, он изменил решение. Во всяком случае, утром выяснится… Морозит здесь… Ты идешь?

Они вернулись обратно в свою спальню. Но Сесиль не могла снова заснуть. Если бы дядя Жюльен что–нибудь забыл, то зашел бы в замок, стал бы шуметь. А тут все было тихо. И если бы он опять уехал, то снова бы услышали мотор. Или он лег спать во флигеле?.. Чтобы их не беспокоить?.. Теперь Сесиль упрекала себя, что так просто приняла его приглашение. Для дяди Жюльена, который даже не был с ней знаком, она до настоящего времени оставалась чужой. Завтра он сочтет ее посторонней. По вине Мориса, который никогда не мучился из–за двусмысленных ситуаций. Она скажет ему — дяде Жюльену… она все ему расскажет… Он, который так и не смог смириться со смертью своей жены, он поймет.

Наконец наступил день. Морис просыпался раздражающе медленно. Поскольку он умирал с голоду, то потерял час, приготовляя огромный и плотный завтрак. Сесиль больше этого не выдержала.

— Я хотела бы, чтобы ты пошел за твоим дядей, — сказала она. — Чтобы представил меня ему. Нельзя же все–таки садиться за стол без него!

Морис рассердился:

— Послушай, малышка Сесиль, Жюльен же годами живет один. Он привык, что его никто не беспокоит, главное, не задают вопросов. Трудно, что ли, уяснить себе это?.. Никаких вопросов!.. Он приходит, он уходит, он свободен. Никто к нему не пристает. Так что давай не начинай.

Поели они, не глядя друг на друга. Потом Морис закурил свою трубку, а Сесиль приготовила собачью похлебку. Опять Морис начал спорить, причем в течение двух лет под различными предлогами продолжался все тот же затянувшийся спор.

— Могу поклясться, что он уже уехал. Он сменил машину. Он всегда любил маленькие спортивные автомобили. Пока вернулись в спальню, он уже был далеко.

— Спортивный автомобиль, его же услышишь.

— Хорошо. Тогда он по–прежнему здесь. Согласен!.. Если он захочет нас увидеть, то знает, где мы находимся… Я спущусь в поселок за табаком и какой–нибудь газетой.

— И за хлебом, — бросила Сесиль. — Побольше хлеба. Кроме него, всего достаточно.

Она пошла выпустить собаку, пока Морис залезал в свою машину. При дневном свете она залюбовалась на большого волкодава с золотистыми глазами. Шерсть палевого цвета, на высоких лапах, мощного телосложения, с подтянутым животом гончей. Он бегал перед ней кругами, слегка подобранный, настораживая своей быстротой и проворностью.

— Шарик, сюда!

Она подняла руку на уровне плеча. Пес разбежался галопом, перепрыгнул через вытянутую руку, бесшумно приземлился и от удовольствия гавкнул.

— Ну, ты и чудище! — сказала Сесиль. — Иди сюда и замолчи. Не разбуди своего хозяина.

Она провела его на кухню. Пес поглощал свою еду, но как только Сесиль делала вид, что уходит, он прекращал есть. Она вынуждена была остаться возле него. Он прошел за ней в спальню и лег на пол, в то время как она заправляла постель.

— Значит, большая любовь? — прошептала Сесиль, лаская его.

Он покусывал ей запястье осторожно, как волчица–мать детенышей, и его клыки блестели как ножи. Сесиль почесала его, прошлась щеткой. Он издавал глубокие вздохи облегчения, на лету лизал заботливую руку. Он прыжком вскочил на лапы, когда Сесиль отодвинулась от него, и пошел возле ее ноги, твердо решив не покидать ее. Она спустилась во двор.

— Тихо, эй! Чтоб не слышала тебя!

Она издалека осмотрела флигель. Он представлял собой двухэтажный домик, все ставни которого были закрыты. Продолжением ему служило вытянутое низкое строение. Сесиль прошла позади зарослей бересклета и обнаружила другую сторону флигеля. Под навесом она узнала автомобиль дяди. Она отчасти была к этому готова. Тем не менее остановилась со смутной опаской.

— А он там? — спросила она собаку тихим голосом. — Ты–то должен это знать!

Она хотела бы постучаться в дверь, позвать. Может быть, дяде Жюльену стало плохо! Не говорил ли Морис, что у того был очень усталый вид? Флигель казался заброшенным. Сесиль медленно направилась к машине. Она следила за закрытыми ставнями, чувствовала себя все более неуютно. Но кто бы мог за ней наблюдать? Она была одна с собакой, а та выглядела абсолютно спокойной. Она быстро заглянула через заднее стекло автомобиля. Никого. Только шляпа на водительском сиденье, старая нейлоновая шляпа, которые носят охотники. Сесиль бесшумно вернулась назад, еще раз внимательно осмотрела молчаливый фасад, потом улыбнулась, потому что собака, нагнув голову, старательно повторяла все ее движения.

— Глупая я, — сказала она. — Ну не идиотка ли? Всегда выдумываю невесть что!