Весь Эдгар Берроуз в одном томе

С того времени, как Тарзан, приёмыш обезьян, ушёл из племени больших антропоидов, оно было раздираемо постоянными распрями и ссорами. Теркоз оказался жестоким и капризным царём; многие из более старых и слабых обезьян, на которых он чаще всего привык обрушивать свой зверский нрав, ушли далеко вглубь страны, забрав с собой свои семьи, в поисках тишины и безопасности.

Но, наконец, и оставшиеся были доведены до отчаяния постоянными придирками Теркоза, и тут один из них вспомнил прощальный совет Тарзана.

— Если у вас будет жестокий повелитель, — сказал он, покидая их, — не поступайте так, как поступают другие обезьяны, — пусть никто из вас не пытается восстать против него в одиночку. Вместо того, пусть двое, или трое, или четверо соберутся вместе и все сразу нападут на него. Тогда ни один властитель не осмелится быть иным, чем ему следует, потому что четверо всегда справятся с любым вождём.

Вспомнив этот мудрый совет, обезьяна повторила его многим из своих товарищей, так что, когда Теркоз вернулся домой, то его ждал тёплый и дружный приём.

Особых формальностей не было. Как только Теркоз приблизился к сборищу, пять огромных волосатых зверей бросились на него.

В душе Теркоз был отъявленным трусом, какими обыкновенно бывают нахалы и среди обезьян, и среди людей. Поэтому Теркоз не принял боя, исход которого был для него ясен, но вырвался и скрылся в ветвях деревьев.

Он сделал ещё две попытки вернуться в племя, но всякий раз на него нападали и прогоняли его. Наконец, поняв, что его никогда не примут обратно, он ушёл в джунгли, горя ненавистью и бешенством.

Несколько дней он там без цели бродяжничал. Гнев его все разрастался, и он искал какое-нибудь слабое существо, на котором он мог бы излить всю душившую его злобу.

В таком состоянии духа это ужасное человекоподобное чудовище, перекидываясь с ветки на ветку, неожиданно встретило в джунглях обеих женщин.

Он был как раз над ними, когда заметил их. Первое указание на его присутствие Джэн Портер получила только тогда, когда большое волосатое тело прыгнуло на землю рядом с нею, и она увидела его страшную образину, его оскалившийся отвратительный рот, не дальше фута от себя.

Пронзительный крик вырвался у Джэн, когда рука зверя схватила её за плечо. Потом она увидела ужасные клыки, которые разверзлись над её горлом. Но прежде, чем они коснулись прекрасной кожи, антропоид уже передумал.

Его жены остались в племени. Он должен заменить их другими. Эта белая безволосая обезьяна будет первой в его новом хозяйстве. Он грубо вскинул её на свои волосатые плечи и вспрыгнул на ветку, готовя Джэн участь, которая в тысячу раз хуже смерти.

Крик ужаса негритянки раздался только один раз вместе с криком Джэн Портер, а потом, — как это всегда полагалось у Эсмеральды в критических моментах, требовавших полного присутствия духа, — она упала в обморок.

Но Джэн Портер ни разу не теряла сознания. Правда, что страшная образина, прижимавшаяся близко к её лицу, и зловонное дыхание, обдававшее её ноздри, парализовали её. Но сознание её было ясно, и она понимала все, что происходило когда зверь нёс её. Все же она не кричала и не боролась. Внезапное появление обезьяны до такой степени сбило её с толку, что ей стало теперь казаться, что её несут к берегу.

Она решила сохранить свою энергию и силу голоса до той поры, когда увидит, что они достаточно близко от лагеря, чтобы привлечь оттуда столь желанную ей помощь.

Бедное дитя! Если бы она знала, что её несут все дальше и дальше в непроходимую глушь джунглей!

Крик, который встревожил Клейтона и обоих стариков, привёл Тарзана, приёмыша обезьян, прямо туда, где лежала Эсмеральда. Но не на Эсмеральде сосредоточился его интерес, хотя он и удостоверился, что она невредима.

Одно мгновение Тарзан исследовал землю и ближайшие деревья, пока инстинкт обезьяны, соединенный с разумом человека, не рассказали ему, так изумительно знавшему жизнь лесов, все происшествие так же ясно, как будто он видел его своими глазами.

И тотчас помчался он по свежему следу, который никакой другой человеческий глаз не мог бы заметить, и тем более объяснить. Больше всего следов на концах ветвей, где антропоид перебрасывался с ветки на ветку, но по ним трудно установить его направление, потому что под тяжестью его тела ветвь склоняется вниз и неизвестно, подымалась или спускалась по ней обезьяна; зато ближе к стволу, где следы слабее, направление яснее означено. Вот тут, на ветке, большой лапой беглеца была раздавлена гусеница, и Тарзан инстинктивно чувствует, куда ступит теперь та же большая лапа — и действительно он находит там микроскопическую частичку уничтоженного червя, иногда простой влажный след.

Дальше, маленький кусочек коры отодран когтем, а направление излома указывает на направление беглеца. Там и сям на какой-нибудь большой ветке или на стволе дерева, которых коснулось волосатое тело, застрял крошечный обрывок волос. По тому, как он втиснут под корой, он говорит Тарзану, что он идёт правильно.