Весь этот мир

Фотография – все равно что машина времени. Моя комната исчезает, и я оказываюсь на том пляже, окруженная любовью и соленым воздухом. Жара отступает, и закатные тени вытягиваются. Я вбираю в свои крошечные легкие столько воздуха, сколько они способны вместить, и задерживаю дыхание. Я не дышала с тех самых пор.

Позднее, 21:08

ОЛЛИ УЖЕ ЖДЕТ МЕНЯ, когда я подхожу к окну. Большими, жирными буквами он выводит:

Я жестами изображаю полнейшее отсутствие ревности.

А роза упала на лапу Азора

ИНОГДА Я ПЕРЕЧИТЫВАЮ СВОИ ЛЮБИМЫЕ КНИГИ с конца. Начинаю с последней главы и читаю в обратном направлении, пока не доберусь до первых страниц. Когда читаешь таким образом, персонажи переходят от надежды к отчаянию, от осознанности к сомнению. В романтических историях влюбленные становятся чужаками. Книги о взрослении превращаются в повествование о том, как потерять свой путь. Погибшие герои возвращаются к жизни.

Если бы моя жизнь была книгой и вы бы прочли ее с конца, ничто бы не поменялось. Сегодняшний день такой же, как и вчерашний. Завтрашний будет таким же, как сегодняшний. В Книге о Мэдди все главы одинаковые. Так было до тех пор, пока не появился Олли. До него моя жизнь была палиндромом – одна и та же слева направо и справа налево, как фраза «А роза упала на лапу Азора». Но Олли стал произвольной буквой, крупной и яркой, которую забросило в середину слова или фразы, и последовательность нарушилась.

И теперь моя жизнь теряет весь смысл. Я почти жалею о том, что его встретила. Как мне теперь вернуться к прежней рутине, в которой дни тянутся один за другим, нескончаемые и убивающие своим однообразием? Как мне снова стать Девочкой, Которая Читает? Нет, я не сожалею, что столько времени потратила на чтение. Все, что мне известно о мире, я узнала из книг. Но описание дерева – это не дерево, и тысячи бумажных поцелуев никогда не сравнятся с прикосновением его губ к моим.

Стеклянная стена

НЕДЕЛЮ СПУСТЯ, ночью, я резко сажусь в кровати. Разум затуманен сном, но сердце пробудилось и колотится в груди. Оно знает нечто, о чем голове еще неизвестно.

Я бросаю взгляд на часы. 3:01. Мои занавески задернуты, но я вижу, что в комнате Олли горит свет. Бреду к окну и раздвигаю шторки. Соседский дом ярко освещен. Даже на крыльце включен свет. Сердце начинает колотиться еще быстрее. О нет. Они снова ссорятся?

Хлопает дверь. Звук приглушенный, но его ни с чем не спутать. Я сжимаю занавеску в кулаке и жду, надеясь, что Олли покажется мне. Мне не приходится ждать долго, потому что именно в этот момент он выходит на крыльцо, спотыкаясь, как будто его вытолкнули. Желание броситься к нему переполняет меня точно так же, как и в прошлый раз. Я хочу пойти к нему. Мне необходимо пойти к нему, утешить его, защитить.

Он, как обычно, быстро восстанавливает равновесие и резко разворачивается к двери, сжав кулаки. Я вместе с ним готовлюсь к нападению, но этого не происходит. Олли стоит, готовый к драке, лицом к двери, целую минуту. Я никогда еще не видела его таким неподвижным.

Спустя минуту на крыльцо выходит его мать. Она пытается коснуться его руки, но он резко отстраняется, даже не смотрит на нее. Наконец она сдается. Как только она уходит, он расслабляется, прижимает ладони к глазам, и его плечи вздрагивают. Он поднимает взгляд на мое окно. Я машу, но он не реагирует. Меня осеняет, что он не видит меня, потому что в моей комнате темно. Я бегу к выключателю. К тому моменту, как я возвращаюсь к окну, его там уже нет. Я прижимаюсь к стеклу лбом и руками. Мне никогда еще так сильно не хотелось покинуть собственное тело.

Скрытый мир

ИНОГДА ТЕБЕ ОТКРЫВАЕТСЯ МИР. Я одна в солнечной комнате, которая постепенно погружается в тень. Заходящее солнце врывается ко мне через стеклянную стену трапециевидным пятном света. Я поднимаю глаза и вижу парящие в воздухе частички пыли, кристально-белые, сверкающие в лучах солнца.

Существуют целые миры, на которые мы не обращаем внимания.

Полужизнь

СТРАННО ОСОЗНАВАТЬ, что ты хочешь умереть. Это желание приходит не как вспышка, не как внезапное прозрение. Оно созревает медленно. Образ Олли, рыдающего в одиночестве на крыльце, не покидает меня. Я сосредоточенно изучаю фотографии, которые он присылал мне из школы. Нахожу себе место на каждой из них. Мэдди в библиотеке. Мэдди стоит рядом со шкафчиком Олли и ждет начала урока. Мэдди – девушка, у которой все впереди.

Я запоминаю каждый сантиметр семейной фотографии, пытаясь разгадать ее секреты. С восхищением смотрю на еще не больную Мэдди, малышку Мэдди, перед которой открыты бесконечные возможности. С момента знакомства с Олли существовали две Мэдди: та, которая живет книгами и не хочет умирать, и другая, которая просто живет и предполагает, что смерть будет за это скромной платой. Первая Мэдди удивляется тому, куда заводят ее мысли. Вторая Мэдди – та самая, с гавайской фотографии. Она как богиня – невосприимчива к холоду, голоду, болезням, природным катаклизмам и техногенным катастрофам. Она не боится, что ей разобьют сердце.