Весь этот свет

Поппи была на несколько лет младше моей кузины и в то же время более зрелая, а уж характер у малышки был куда лучше, чем у Имоджен. Увы, никогда не получалось предугадать, с кем придется иметь дело: с Поппи, с ее отцом Дюком, с Имоджен или с дядей Жабом.

Моя кузина пощупала мое лоскутное одеяло и наморщила нос.

– Это место превратилось в настоящую свалку.

– Тебе понравилась твоя комната? – спросила я. – Хочешь, я схожу туда с тобой?

– Нет, – отказалась Имоджен, постукивая мыском по полу.

– Пожалуйста, не делай так, – попросила я, протягивая руку к ее ноге.

Как будто я смогла бы ее остановить.

Имоджен бросила на меня короткий взгляд и возвела глаза к потолку.

– Какая разница.

Я встала, подошла к двери и вышла в коридор, жестом пригласив Имоджен следовать за мной. Звук ее тяжелых шагов гулким эхом разносился по старому дому. И как это Имоджен не перебудила всех соседей, она же топает, как слон?

– Сюда, – прошептала я. Свернув за угол, я выбрала комнату, соседнюю с той, где жил Дюк, потому что точно помнила: я недавно там убиралась, и там есть все необходимое.

Имоджен прошла мимо меня и неодобрительно нахмурилась.

– А других комнат нет?

– Нет, – солгала я.

У нас было несколько свободных комнат, но я надеялась, что, если поселить Имоджен поближе к лестнице, ведущей наверх, она останется в своем конце коридора.

Имоджен скрестила руки на груди.

– Этот дом превратился в настоящую помойку, а когда-то он был милым. Ты тоже когда-то была милой, а теперь ты грубая. Твоя мама странная. Не представляю, почему мы вообще сюда приезжаем.

– И я не представляю, – пробормотала я вполголоса и пошла обратно в свою комнату. У меня за спиной раздались шаги: Имоджен шла по коридору.

– Кэтрин?

Я обернулась и оказалась лицом к лицу с кузиной. Под глазами у нее залегли темные круги. Я готова была держать пари, что она уснет, едва ее голова коснется подушки.

– Да, Имоджен?

Она высунула язык и сморщила нос, так что получилась отвратительная рожа. Язык Имоджен поблескивал от слюны, собравшейся в уголках рта. Я отпрянула, глядя, как испорченная нахалка строит мне рожи, потом она вернулась в свою комнату и захлопнула за собой дверь.

От громкого стука, буквально взорвавшего тишину дома, я так и подпрыгнула.

Через несколько мгновений раздался новый стук, и открылась другая дверь. По деревянному полу прошлепали босые ноги, и ко мне подошла мамочка. Вид у нее был усталый.

– Кэтрин? С тобой все в порядке?

– Все прекрасно, – ответила я и пошла к себе в комнату.

Вернувшись к себе, я стала двигать кровать, чтобы подпереть ею дверь. Металлические ножки противно скрипели, оставляя на деревянном полу новые царапины. Прошло уже полгода с тех пор, как мне приходилось прибегать к таким радикальным мерам, чтобы отделаться от незваных гостей. Этот особняк больше не был моим домом, но и гостиницей не стал. Мамочка создала здесь некое святилище для людей, которым не нашлось места во внешнем мире, и я оказалась заперта вместе с ними. В глубине души я мечтала о свободе, но совесть не позволяла мне бросить мамочку.

Это трудно объяснить кому бы то ни было. Эллиотту, миссис Мейсон, даже самой себе. Объяснения лишь порождали новые вопросы.

Я легла, достала свою музыкальную шкатулку и стала слушать, как она играет, в надежде, что мелодия меня убаюкает.

Прижавшись щекой к подушке, я ерзала, пытаясь устроиться поудобнее, вертелась с боку на бок. В коридоре возле моей комнаты что-то скрипнуло, и на полу снова появилась тень, частично заслонившая свет, проникающий в щель под дверью. Я ждала. Имоджен любила почесать языком, но в драку не лезла. Она просто злилась. Оставалось только надеяться, что за дверью не дядя Жаб или, хуже того, Дюк.

Я вся подобралась и ждала, что в дверь постучат, заворчит дядя Жаб или Дюк начнет сыпать угрозами. Вместо этого тень исчезла, и зазвучали шаги, на этот раз удаляясь. Я глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Оставалось надеяться, что уровень адреналина в крови постепенно снизится, и я смогу хоть немного отдохнуть перед школой.

* * *

– Ух ты. С тобой все в порядке? – спросил Эллиотт, прислоняясь к соседнему шкафчику. Затем он поправил висящую на плече небольшую красную сумку.

Я открыла шкафчик и запихнула учебник по геометрии между учебниками по химии и пособием по испанскому языку. Сил не было совершенно, я с трудом держалась на ногах. Мозг едва мог сформировать внятное предложение.

– Какие у тебя планы на обед? – продолжал Эллиотт. – У меня есть два бутерброда с арахисовым маслом и джемом, а еще пассажирское сиденье, которое отодвигается назад на всю длину.

Я прожгла его убийственным взглядом.

– Чтобы подремать, – быстро добавил Эллиотт. К моему удивлению, на его смуглых щеках проступил багровый румянец. – Просто поешь и поспишь. Нам даже не обязательно разговаривать. Что думаешь?

Я кивнула, чувствуя, что вот-вот расплачусь.

Эллиотт жестом предложил мне следовать за ним, снял с моих плеч рюкзак и медленно пошел рядом со мной по коридору. Когда мы дошли до двойных дверей, ведущих на парковку, он вышел первым и придержал передо мной дверь.