Весь этот свет

Миссис Мейсон пересела, ребята без жалоб сдвинулись на ряд назад, быстро и тихо. Миссис Мейсон велела нам сесть напротив нее. Эллиотт помедлил, но потом пошел в конец автобуса.

– Вы поступили правильно, тренер.

Тренер Пекэм посмотрел на него.

– Эллиотт, когда ты станешь взрослым, правильное и неправильное перестанет быть для тебя белым и черным.

– Надеюсь, этого не случится, – ответил Эллиотт и пошел на свое место.

Тренер сел и велел водителю трогаться с места.

Через несколько минут Мэдисон протянула тренеру Пекэму свой телефон и показала высветившееся на экране сообщение от ее отца.

Слава богу, что автобус не успел уехать. Передай тренеру Пекэму мою благодарность за то, что не бросил вас и доставил домой.

В полутемном салоне автобуса экран мобильного был единственным источником света, озарившим лицо тренера. Тренер Пекэм кивнул, было видно, что ему стыдно. Миссис Мейсон похлопала его по колену и что-то ободряюще сказала.

Мэдисон машинально водила пальцем по покрытому морозными узорами стеклу, а я поплотнее закуталась в одеяло: в автобусе было холодно. Шум двигателя и машин на дороге убаюкивали, мои веки налились тяжестью, и я задремала, зная, что рядом находится целая команда футболистов, готовых на все ради Эллиотта, а он готов на все ради меня.

Глава двадцать первая Эллиотт

От Кэтрин и Мэдисон нас с Сэмом отделяло два ряда сидений. Было так темно, что я едва мог различить очертания их голов, выглядывавших из-за спинок сидений. Сначала девушки смотрели в окно и друг на друга, болтали, а потом Кэтрин, очевидно, заснула – ее голова качалась из стороны в сторону, а потом опустилась на плечо Мэдисон.

Я испытал разочарование, почувствовал себя обманутым. Кэтрин было бы намного удобнее вздремнуть у меня на плече.

– Слушай, – прошептал Сэм, толкая меня локтем. – Может, хватит на нее таращиться?

Я фыркнул и покачал головой. Отпираться бессмысленно, Сэм уже знал, что я до безумия влюблен в эту девушку. Автобус ехал ужасно медленно, и с каждой минутой мне было все труднее и труднее находиться так близко от Кэтрин и не иметь возможности поговорить с ней. В школе каждый урок превращался в пытку, а сейчас мне стало и вовсе тошно.

Капли дождя барабанили по стеклам, вспыхивали в свете фонарей и проезжавших мимо нас машин. Дворники на лобовом стекле двигались вправо-влево, их тихое шуршание, а также гудение двигателя и шум машин создавали слитный гул, умиротворяющий ритм, и все это вкупе с темнотой в автобусе просто не оставляло шансов остаться в сознании. Обычно в автобусе пели и шутили, радуясь победе, так что дорога домой протекала весело, но сегодня все притихли, только на задних рядах кто-то приглушенно шушукался. Можно сказать, в салоне царило зловещее молчание.

– Рядом с дамбой сегодня будет пивная вечеринка, – начал было Сэм, но я уже качал головой. – Да брось, Эллиотт, почему бы и нет? Это лучший способ позлить Пресли и ее компанию. Они только и ждут, что Татум наконец останется с тобой наедине, после чего они снова начнут распускать слухи. Если мы придем туда с нашими девушками, Пресли и ее подпевалы побелеют от злости, поняв, что девчонки ехали с нами в автобусе.

Он тихо хохотнул.

– Кэтрин нужно отвезти домой.

Он снова толкнул меня локтем.

– Мы доставим ее домой после вечеринки, потихоньку.

Я посмотрел в окно.

– Нет, старик. Ты понятия не имеешь, через что ей приходится проходить.

– У нее очень строгая мать, да? Ну, ты все равно можешь пойти. Во всяком случае, если ты появишься там со мной и Мэдисон, стервы Бру не смогут потом рассказывать, будто ты делал что-то, чего на самом деле не делал. – Я снова покачал головой, и Сэм нахмурился. – Почему? Ты ни на одной вечеринке не был с начала учебного года.

– Ну и ладно. Без Кэтрин я не пойду.

– Так уговори ее сходить. Никто еще не умер от легкого чувства вины.

– Я не могу этого сделать, Сэм. Ты не знаешь, с каким трудом я уговорил ее снова мне поверить. Я вернулся сюда, не зная, простит ли она меня или нет. Два года я провел вдали от нее, а когда снова ее увидел, думал, умру, если она со мной не заговорит. У нас только-только налаживаются отношения, наверное, все становится даже лучше, чем до моего отъезда. Не хочу все испортить из-за какой-то вечеринки. Кэтрин для меня важнее.

– Даже важнее футбола?

– Да.

– Важнее твоего фотоаппарата?

– Да.

– Важнее еды?

Я фыркнул.

– Если придется, я готов голодать.

– Должен сказать, я до безумия влюблен в Мэдисон, так что понимаю тебя, но… не уверен, что смогу отказаться от еды.

Я покачал головой.

– Значит, ты меня не понимаешь.

– Так объясни.

– Какой смысл идти на вечеринку, если без Кэтрин я не смогу веселиться?

– Откуда ты знаешь? Ты еще не видел, как Скотти прыгает через костер.

– И он не обжигается?

– Чаще всего нет.

Мы рассмеялись.