Весь этот свет

– Я понимаю, – я глубоко вздохнула. Я всегда расставляла все по местам, чтобы был порядок. В самом начале отношений я сразу ясно дала Марку понять – никто на работе не должен знать о них. Он охотно согласился. – Но у нас ведь был договор…

– Договор? – Все лицо Марка вспыхнуло. – Вот что нас, по-твоему, связывает?

– Это всего лишь слово.

– Оно говорит обо всем, – сказал он. – Для тебя это просто бизнес. Бесчувственная деловая операция, которая проводится в определенное время и строго конфиденциально.

Он уже не казался жалким.

– Если ты не уйдешь, я вызову полицию, – предупредила я, в самом деле собираясь звонить.

– Не вызовешь. – Марк вытянулся на диване, провел рукой по подушкам, по-видимому, успокоившись. – Ты не любишь драм. Садись. Давай поговорим. Ты же понимаешь, когда-нибудь нам придется все обсудить. Можно и сейчас.

– Ты пьян, – я надеялась, что являю собой рассудительность, а не готовность к ссоре. – Завтра поговорим. Выпей кофе.

– Я выпил, – согласился Марк. – Но я не пьян, – он расставил пальцы, – разве только чуть-чуть.

– Ты себя слышишь? – спросила я, уже не пытаясь казаться рассудительной. – Прекрасная иллюстрация пьянства. В том числе безграничная уверенность в том, до чего ты очарователен в нетрезвом состоянии – что, к слову сказать, совсем не так.

– Мне нравится, когда ты так со мной говоришь, – Марк ухмыльнулся. Вряд ли эта ухмылка предвещала что-то хорошее.

– Как? – Я направилась к кухне. Мобильник лежал на столе. Вызову полицию, пусть сами разбираются.

– Строго, как учительница. Это сексуально.

– Я серьезно, – сказала я, стараясь говорить как можно серьезнее, но при этом не как учительница. – Если не уйдешь, я позвоню в полицию.

– Ладно, ладно. – Марк кое-как поднялся на ноги, я шагнула в сторону. Он помолчал, по его лицу прошла судорога боли. Потом, как бы сдаваясь, он поднял руки вверх. – Ухожу.

– Спасибо.

– Отвезешь меня домой? – Его плечи опустились. – Я так устал. Мне очень, очень плохо, – он поднял глаза, – ты разбила мне сердце, Мин.

Я терпеть не могла, когда он сокращал мое имя, но вид у него в самом деле был несчастный: спина согнута, голова опущена. И, по правде сказать, он заслуживал немного хорошего отношения. Немного доброты.

– Что ж, – сказала я. – Но сегодня мы не будем об этом говорить, хорошо? Мы все обсудим, когда ты протрезвеешь. Встретимся и обсудим, обещаю.

– Идет, – Марк кивнул.

Он был грустен, но спокоен, выходя из квартиры, обходя здание, садясь в мой древний «Пежо». Уже по пути, под скрипучий звук дворников, сметающих со стекла капли дождя, он вновь заладил:

– Я просто хочу понять, что я сделал не так.

– Все ты сделал так, – ответила я, сосредоточившись на дороге. Видимость ни к черту не годилась; хорошо, что машин было мало.

Он сменил тактику и принялся меня уламывать:

– Ну если я сделал что-то не так, скажи мне, и я больше не буду. Хочешь, на работе буду вести себя по-другому? Мы можем держаться порознь, я же не против.

– Нет, ты против, – сказала я, вновь вступая в надоевшую полемику, несмотря на все свои благие намерения. – И в этом проблема.

Одна из множества.

– Значит, это все-таки я виноват? Но мы можем это исправить, – Марк был неумолим, в его голосе вновь послышались снисходительные нотки, услышав которые я каждый раз сжимала зубы. – Это одна из задач людей в отношениях. Исправлять ошибки.

Меня так и тянуло ответить: я тебя не люблю, и это не исправить, – но я не хотела быть жестокой. Или, если быть совсем точной, мне не хотелось его злить. Трезвый Марк был удивительно спокойным и разумным человеком, но, напившись, и в лучшие времена начинал буянить, а сейчас были явно не лучшие.

Не обращая на него внимания, я следила за дорогой, а он тем временем размышлял, какие аспекты наших отношений нуждаются в исправлении.

– К сексу это, само собой, не относится, – сказал он. Как бы это ни злило, он был прав.

– Я не хочу сейчас об этом говорить. Уже поздно. Я устала и… – я с трудом удержалась, чтобы не повторить «ты пьян».

Он немного помолчал, потом спросил:

– У тебя кто-то есть?

– Нет, – ответила я, сворачивая в сторону, чтобы не утопить машину в луже. – Мне и на тебя времени с трудом хватает. Когда мне, черт возьми, заводить романы?

Голос Марка был напряженным и злым.

– Стало быть, не позволяет график, а не отсутствие интереса?

– Я не то хотела…

– Тогда почему, Мин? Почему ты так поступаешь с нами?

– Сейчас я об этом говорить не буду, – сказала я, глядя в залитое дождем окно. – И не называй меня Мин.

– Ты очень давишь на меня, ты знаешь об этом? Почему не сейчас? Почему ты вообще все за нас решаешь? – он снова глотал слова, и я поняла, что он не начал трезветь, мне просто так показалось. – Ты говоришь – мы не можем быть вместе на работе. Ты говоришь – мы должны скрывать наши отношения. Ты говоришь – мы не будем съезжаться. Ты говоришь – не станешь знакомить меня с семьей. Ты говоришь – мы расстаемся. Как насчет того, что скажу я?