Весь Гарольд Роббинс. Книги 1-23

На обед подали все, что она заказала. Она знала возможности кухни и не хотела залезать в припасы, приготовленные на Рождество. Джо-Энн и Невада сидели напротив друг друга. Им подали бифштекс с жареным картофелем, салаты, бутылку красного вина. К обеду они не переоделись. Невада остался в своей любимой фланелевой рубашке. Джо-Энн хотелось, чтобы он надел ее и завтра вечером, но понимала, что на Рождество такого не будет. А она с радостью пришла бы на торжество все в тех же джинсах. Хотя, конечно, это не более чем фантазия.

— Если бы я попросила отца, он наверняка разрешил бы мне приехать и жить здесь. Моя мать очень бы рассердилась, но…

— Ты бы мучилась от одиночества, — ответил Невада. — Завтра в доме будет много людей. Но обычно тут никого нет.

— Ты бы приезжал ко мне, не так ли? Твое ранчо совсем рядом. И я бы навещала тебя.

— Не надо бы тебе рассчитывать на меня.

— Что? Мы все всегда на тебя рассчитывали. Мой дед, мой отец…

— Ничто не вечно.

— Невада…

Он улыбнулся:

— И человек тоже. Мне уже семьдесят.

— Мужчины-киова живут до девяноста.

Он покачал головой:

— Только не этот киова. Я говорю тебе об этом, потому что ты рассчитываешь на этого старика, как рассчитывали на меня Корды. Если ты передашь отцу то, что я сейчас тебе скажу, считай, что мы с тобой больше не дружим. Великий Невидимый уже зовет Неваду. Вернее, Макса. Это мое настоящее имя, знаешь ли. Макс Сэнд. Я сижу на крыльце и смотрю на землю. Земля меня зовет. Я слышу это в шепоте ветра.

— Что ты такое говоришь, Невада? — Джо-Энн не на шутку встревожилась.

— Обещай, что это останется между нами.

— Обещаю.

Невада посмотрел на кусочек бифштекса, наколотый на вилку.

— Господи, как хорошо. Нет ничего лучше отлично приготовленного бифштекса. Раньше такого мяса не было. Этот теленок не пасся на лугу, его откармливали по науке. А мы…

— Невада. Ты уходишь в сторону.

Он вздохнул:

— Человек не знает, сколько ему отпущено. Но мать-природа подает ему знаки. И мои перспективы не столь уж хороши.

Джо-Энн положила на стол нож и вилку.

— Надеюсь, ты не гадаешь по совиным перышкам? Или по чему-то еще.

— Может, и гадаю. Но дело в другом. Я начал гнить изнутри. Я это чувствую. От меня идет дурной запах. А когда от человека плохо пахнет…

— Невада! Ты был у доктора?

Он кивнул:

— Рак.

— О, мой Бог! Но ты должен сказать моему отцу! Есть же прекрасные больницы, где…

— Ты дала слово ничего ему не говорить.

4

Джо-Энн наказала Роберу разбудить ее, когда приедет ее новый брат. Он разбудил. Впрочем, если она и спала, то некрепко. Сказанное Невадой, его смертельная болезнь проникали в ее сон и не давали забыться. Она посмотрела на часы. Начало первого. Надела синие джинсы и клетчатую рубашку, в которых была днем, причесалась, накрасила губы.

Они ждали ее в гостиной, стоя у камина, в котором Робер разжег огонь.

Джонас Третий шагнул к ней, широко улыбаясь, взял ее руки в свои.

— Джо-Энн! Я давно мечтал о встрече с тобой и сожалею, что этого не случилось раньше. Позволь представить тебе Антонию Максим.

Таким она его не представляла. Зная, что родился он в Мексике, Джо-Энн ожидала увидеть смуглокожего, темноволосого мужчину, говорящего с испанским акцентом. Перед ней же стоял высокий, симпатичный блондин. Совсем не похожий на отца. А говорил он, как стопроцентный американец, хотя и не так, как отец. С первого взгляда она не смогла обнаружить ни одной фамильной черты.

С собой он привез красотку.

— Зови меня Тони, — с этими словами она пожала руку Джо-Энн. Джо-Энн не стремилась выключить Тони из разговора, но так уж получалось, что ее взгляд все время возвращался к Бату. Она хотела вызвать в себе антипатию к брату, решила, что сразу невзлюбит его. Но как могла женщина, вообще любой человек, невзлюбить мужчину с такими смеющимися глазами, приглашающими разделить с ним радости жизни? Ее брат притягивал людей точно так же, как и отец, а то и больше.

— Мы разбудили тебя глубокой ночью, — покачал головой Джонас Третий. — Да и сами с зари на ногах. Когда будем завтракать, Джо-Энн?

— Лучше бы попозже. Отец-то за столом уже в половине седьмого, ест ветчину, яйца, картофель и еще Бог знает что. Его ждут к полудню. Рождественский ужин назначен на семь вечера. А утром опять ранний подъем. Мне нет нужды говорить вам, что его распорядок дня становится нашим распорядком.

5

На следующий день после рождественского ужина Невада, как и обещал, учил Тони стрелять из винчестера. С ними пошли Бат и Джо-Энн.

С утра похолодало. Небо затянуло облаками, на землю падали редкие снежинки. Кроме Невады, все надели овчинные полушубки, припасенные на такой случай в стенных шкафах.

Джо-Энн с грустью следила взглядом за Невадой. Не хотелось верить в то, что он сказал ей двумя днями раньше. До этого разговора у нее и в мыслях не было, что Невада смертен. Держался он и говорил так, словно собирался прожить добрую сотню лет. Невада расставил на столбах забора бутылки из-под вина и ликеров. Объяснил Тони, как надо держать ружье, куда целиться, как перезаряжать. Затем отступил в сторону.

Первыми тремя выстрелами она разбила три бутылки, в четвертую не попала.