Весь Гарольд Роббинс. Книги 1-23

— Тони, — прервал он ее, — ты должна поехать. Там будет моя мать. И мой отчим Вирхилио Эскаланте. Моя мать не видела тебя с той поры, как мы учились в Кембридже. Она хочет вновь встретиться с тобой. И потом… возможно, для меня это будет последнее Рождество на ранчо. Старик и я очень близки к полному разрыву.

— Я не могу в это поверить.

— Лучше поверь. Больше терпеть нет сил.

— Он пригласил Монику? — спросила Тони. — Собирается жениться на Энджи в присутствии… — Тони покачала головой. — Наверное, это его стиль. Король всегда прав.

— Думаю, дело не в этом, — заметил Бат. — Скорее, он собирает тех, кто ему дорог.

— На свою свадьбу.

— Совершенно верно. Это еще не все новости. Джо-Энн беременна.

— Счастливица. — В голосе Тони слышался не только сарказм, но и грусть.

8

Как обычно, после любовных ласк Тони надела трусики. Эта привычка Тони всегда забавляла Бата. С тех пор, как он впервые раздел ее двенадцать лет тому назад, она совсем не прибавила в весе. Кожа оставалась такой же упругой, и лишь морщинки около глаз показывали, что она уже не юная девушка.

Бат потянулся за трусами, потом улыбнулся и оставил их лежать на месте — Тони нравилось, когда он оставался голым. Бат за это время набрал несколько фунтов. Скорее потому, что с войны он вернулся в Гарвард очень уж тощим. За годы шрамы цветом чуть ли не слились с кожей. Тони, во всяком случае, их уже не замечала. Маленькие, уютные, теплые комнаты квартиры Тони в Джорджтауне располагали к тому, чтобы ходить по ним нагишом. А кроме того, Бат знал, что Тони не оставит его «молодца» в покое.

Они вернулись в гостиную. Тони пошевелила угли в облицованном мрамором камине. Бат налил в два бокала французского коньяка, они сели на диван.

— Бобби Кеннеди вцепился в Хоффу, как бульдог, — заметила Тони. — И помешать ему может только одно.

— Что же?

— Выборы шестидесятого года. Дик Никсон — большой друг Хоффы. Он застопорит расследование. А может, и оправдает Хоффу.

— Значит, твой приятель Кеннеди должен стать президентом. Тебе придется попотеть, чтобы убедить в этом Джонаса Корда.

Тони приникла лицом к животу Бата, взяла его член в руку, лизнула.

— На Рождество я поеду с тобой на ранчо. Но мне надо провести какое-то время во Флориде, до или после. Моргана настаивает на моем приезде.

— Зачем ты ей понадобилась?

— Ты же знаешь Моргану. Она всегда полагала, что в круг ее обязанностей входит и устройство моей личной жизни.

— И что она придумала на этот раз?

— Она говорила с кем-то из «Майами геральд». Возможно, я стану вашингтонским корреспондентом этой газеты. А может, и редактором отдела политики.

— То есть будешь жить во Флориде?

Она обхватила пенис Бата губами, прежде чем ответить.

— М-м-м-м.

— Тони…

— М-м-м?

— Надо ли мне напоминать, что я тебя люблю?

Она подняла голову:

— Я тоже люблю тебя. Все время старалась разлюбить. Ничего не получилось. А любить-то тебя нелегко, знаешь ли.

— Да уж, до идеала мне далеко.

Тони пробежалась языком по члену Бата, от мошонки до крайней плоти.

— Разговор принимает серьезный оборот, Бат.

— Я хочу жениться на тебе. Хочу, чтобы у нас был дом, дети.

— Это можно устроить. Ты сдашь приемный экзамен во флоридскую коллегию адвокатов. Мы сможем жить в Форт-Лодердейле, работать вместе. Тебе не нужен Джонас.

— Я нужен ему, — вздохнул Бат.

— Ты прав, — кивнула Тони. — От такой мысли все опускается.

Глава XXVIII

1

Джонас Корд и Анджела Уайэтт поженились на ранчо в канун Рождества. В семь вечера прибывший по этому поводу мировой судья расписал их в присутствии Бата и Тони, Джо-Энн и Бена, Сони и Вирхилио, Моники и Билла. Энджи разрезала свадебный пирог и скормила первый кусок Джонасу. На этот раз большой стол не накрывали, ограничившись фуршетом. Собирались группками, разговаривали.

Тони очень тронуло отношение Джонаса к Энджи: он гордился женой, хотел защитить от любых напастей. Джонас изменился еще больше. От инфаркта он совершенно оправился, но постоянно прислушивался к собственному организму. Он еще больше похудел. Стал экономным в движениях, даже в словах. Но ощущение исходящей от него силы осталось. Джонас по-прежнему притягивал к себе людей, уже не лев на покое, но лев, зализавший раны, готовый вновь броситься в бой.

По случаю свадьбы Энджи и Джонаса Тони и Бат решили не объявлять о своем решении пожениться. Публично они могли сообщить об этом и позже. Бат ввел в курс дела мать, Тони — отца и мачеху, остальные ничего не знали.

Джонас увидел, что Тони стоит одна у рождественской елки, разглядывая бумажные гирлянды, возможно, сравнивая их с бусами из кукурузных зерен, которыми украшали елку Невада и Робер. Он подошел, взял Тони за руку, сжал ее.

— Ты никогда не была такой красивой, как сегодня.

— Благодарю за комплимент, мистер Корд. И вы с каждой нашей встречей выглядите все лучше.

Джонас улыбнулся: