Весь из себя !

Кольнула досада - не может бабье без скандала напоказ. Но тут же резануло и вспороло насквозь, Танька секунду наблюдала за его призывными пальцами и - стрекача, раздавив замок на песке, с криком:

- Дядя Витя-а-а!!! Дядя Витя-а-а!!!

Гурьба ринулась за ней ревмя ревя. Сразу и вдруг.

Мареев так и остался на корточках. Пружины в ногах ослабели. Невозможно встать.

Танька. Та-анька... Это уже сволочизм. Этого он Аде никогда... Прав Гридасов! Он напишет, он добьется! Это уже сволочизм! Чтобы ТАК настроить дочь! Чтобы так!.. Та-анька!

Он свалился с корточек от толчка. С размаху плюхнулся на собственную сумку (Сырки! В глазури!). Воспитательница хватко держала его за плечо, трясла и голосила:

- Люди-и!!! Кто-нибудь! На по-омощь!!! Витя-а!!! Ребенка хотел украсть! Люди-и! Меня, сказал, убить!!! Витя-а!!!

Мареев тяжело поднялся, тяжело отлепил впившиеся в плечо пальцы ("Витя-а!!! Убегает!!!"). Тяжело увернулся неуклюжим финтом. И - побежал. Шок от страха в Танькиных глазах был оглушающим. Чтоб еще объясняться с Витей, который вот-вот вывернет из-за угла с молотком наизготовку. Чтоб еще объясняться с милиционером в толпе зевак... И что объяснишь?! И зачем, если бывшая жена Ада сделала с Танькой то, что она сделала. И с ним, с Мареевым, тоже - сделала.

Бежал. Где тут у вас, чтобы поглубже? И камень потяжелей. Бежал. Руки вели себя отдельно от головы - горстями выскребывали из сумки коричнево-белую смятку (Глазурованные сырки! Таньке!) Стряхивал на асфальт. Мальчик-с-пальчик! По сырковым меткам тебя дядя Витя и нагонит. И ка-ак ахнет молотком по бестолковке. И пусть. Бежал...

Выгребая, наткнулся - не сразу осознал. И как только понял, облился нервной дрожью. Вынул двумя пальцами - "Мертвые не потеют" в глазури. То-то будет от Гридасова. Остановился. Куда он, собственно, бежит-торопится? Мертвые не потеют. Значит, он жив. Запарился. И побрел вполне бесцельно, слизывая сырковые следы с обложки. Хорошо - глянцевая. Может, и следа не останется? Хоть это хорошо...

Гастроном.

"Мебель". Аптека. ХРУЭМ ПРСТ...

Возьмет Мареев и устроится через три на пятый, все остальное льготно. И справки на совместительство не надо. Не с чем совмещать. При его ганглии - лучше от института отдохнуть и завтра, и послезавтра, и потом. Рекомендовано. А по поводу ХРУЭМ ПРСТ - никаких противопоказаний. Вот и пойдет. Неважно, что за ХРУЭМ ПРСТ. По ходу дела сориентируется. Он голову мучает, а это окажется просто такой призыв, к примеру. Мол, давайте всем миром хруэм этот прст! Мареев готов присоединиться. Он сейчас готов не только какой-то там прст, а что угодно и кого угодно того самого... хруэм. Кто бы ни попался!

Кто бы!.. Липа! Он заранее ощерился - улыбка по протоколу, а под мышкой нота протеста. Липа ему на глаза и должна попасться. В подъезде. Он ей сейчас свой пропуск ткнет в... Ах да, пропуск у тараканища, на вахте. Тем лучше! Чем хуже, тем лучше. Пусть Липа только квакнет!

Хочешь - не хочешь, станешь женоненавистником. Лимитчица-Липа. Охота на мужей с пропиской. Чутье - лисье. Внешность тоже.

"Что я, рыжая?" Рыжая. И злая. И чутье. Мареева она унюхала с первого дня, как он вселился. Разведенный, перспективный, отдельная. Тут у Мареева разрыв с женой-Адой не зарубцевался, а тут - обволакивающее приставание. От: "я вашу почту уже достала, вот возьмите!", до: "у вас бодяги не будет? такой синяк! скользко, я как шлепнулась!" В час ночи она в квартиру звонит! В час ночи она шлепнулась, дежуря в своем закутке, лениво сжигая спичку за спичкой! На седьмой этаж она взобралась за помощью! "Вы только гляньте, какой синяк!" Надо ли уточнять, на каком месте изящно демонстрируемый ушиб?.. По-своему логично, даже беспроигрышно. Разведенный мужик подсознательно может забыться, а Липа... Все так. Но Липа была рыжей. А бывшая жена-Ада - тоже. Липа коротала дежурство, изничтожая по три коробка спичек - просто так, глядя на огонь. Угольки в глазах и запах серы. Любимое развлечение и бывшей жены-Ады... Не забыться! И Мареев с порога, как был в одних плавочках, отрубил:

- Мы с вами незнакомы! Запомните раз и навсегда!

Запомнила. Взыграло ретивое самолюбие. Ах, незнакомы?! Раз и навсегда?! Ладненько! И начался период приставания ненавидящего. Приставания служебного. Она на службе, она дежурит и - будьте добры какое-нибудь удостоверение личности, вдруг вы тут не проживаете, не проживающим нельзя, только по приглашению, для того она и сидит здесь!

Ритуал оба соблюдали неукоснительно. Ибо стоило Марееву однажды уклониться, забыв какой ни есть документ, и Липа закатила гам столь же бессмысленный, сколь и похожий на недавнюю истерику воспитательницы в детском саду.

А пропуск вохровец передал! "Куда следует". По 34-03 позвонил... Чем хуже, тем лучше. Пусть только Липа его тормознет! Он ее... он ей!.. Критическая масса накопилась - сейчас ка-ак рванет!

Не рванул! Липа нарушила ритуал и не ощерилась ответно, а... Взгляд, как тогда, при демонстрации синяка. Сменила тактику? По-новой решила попробовать? Напра-асно. Не выйдет!