Весь Клайв Баркер в одном томе

«Сейчас это кончится», — твердил про себя Эппштадт. В отличие от Джоя он на своем веку пережил множество землетрясений, больших и малых. Но на этот раз стихия и не думала успокаиваться — напротив, бушевала сильнее и сильнее. Пол под ногами Гарри буквально ходил ходуном. Если бы он увидел нечто подобное в кино, мастера по спецэффектам, изобразившего землетрясение столь неправдоподобно, наверняка ожидало бы увольнение. Эппштадт решил бы, что тот излишне сгустил краски. Ведь гвозди и дерево — это прочные материалы, они не могут прогибаться и вздыматься волнами. Все это выглядит ужасно фальшиво.

По мере того как толчки усиливались, отчаянные призывы Джоя становились все громче.

— Господи Иисусе, помоги нам! Не оставь нас, Господи!

— Это когда-нибудь кончится? — выдохнул Джерри. Оставив тщетные попытки встать, он лежал на сотрясающемся полу.

Из соседней комнаты донесся оглушительный треск, словно там что-то взорвалось. Прошло несколько мгновений, и весь дом наполнился грохотом и тяжелыми раскатами. Похоже было, что во всех комнатах одновременно поломались шкафы и их содержимое обрушилось вниз. Огромный кусок штукатурки сорвался с потолка, грохнулся на пол у самых ног Эппштадта и разлетелся на мельчайшие частицы. Гарри вскинул голову, пытаясь понять, не угрожает ли ему новая опасность. Пыль от штукатурки обрушилась на него дождем, запорошив глаза. А дом продолжал стонать и трещать под новыми ударами землетрясения. Полуослепшему Эппштадту происходящее казалось концом света. Гарри бросился к Джою, ориентируясь на его охрипший от молитвы голос, и схватил парня за руку.

— Что это за скрежет? — спросил Джой, перекрикивая грохот.

Посреди оглушительной какофонии звуков подобный вопрос казался бессмысленным, но, как ни странно, Эппштадт сразу понял, что имеет в виду парень.

Сквозь ужасающую симфонию разрушения пробивался некий звук — более глубокий, чем остальные. Судя по всему, он рождался где-то в подвале, у них под ногами. Более всего он походил на скрежетание гигантских зубов, скрежетание столь яростное, как если бы зубы эти превращались в крошки.

— Не знаю, — прошептал Эппштадт. Слезы, хлынувшие из глаз, промыли их от пыли.

— Хотелось бы мне, чтобы этот чертов шум прекратился, — изрек Джой с трогательной прямотой, характерной для уроженцев Среднего Запада.

И стоило ему высказать это пожелание, как отвратительный зубовный скрежет начал стихать, а вслед за ним смолкли и все остальные звуки, дом перестал содрогаться.

— Кончено, — всхлипнул Джерри.

Однако он поторопился. Еще один, последний, толчок заставил дом вновь жалобно затрещать, а снизу раздалось громыхание, словно невероятных размеров дверь, распахнувшись, со всего маху ударилась о стену.

Но после этого подземные толчки наконец унялись, и сопровождавшие их жуткие звуки затихли. Теперь тишину нарушал лишь заливистый вой автомобильных сирен.

— Все живы? — огляделся по сторонам Эппштадт.

— К этим чертовым землетрясениям невозможно привыкнуть, — посетовал Джерри.

— Тряхануло как следует, — заявил Эппштадт. — Я думаю, не меньше шести с половиной баллов.

— И как долго-то продолжалось все это мракобесие. Я едва богу душу не отдал.

— Думаю, нам лучше отсюда выбраться, — предложил Джой.

— Нет, лучше остаться здесь, подождать, не будет ли еще толчков, — возразил Эппштадт, заглядывая в кухню. — Сейчас в доме безопаснее, чем на улице.

— Как вам это понравится? — присвистнул Джой, входя в кухню вслед за Эппштадтом.

Там царил полный хаос. Полки невероятным образом удержались на стенах, однако все их содержимое оказалось на кафельном полу. Шкаф, в котором хранилось спиртное, рухнул, несколько бутылок разлились, в воздухе стоял одуряющий запах, в котором смешивались терпкие ароматы различных крепких напитков. Эппштадт подошел к холодильнику — дверца которого отлетела и валялась на полу — и отыскал там жестянку с кока-колой. Открыв банку, он подождал, пока выйдет пена, потом вылил жидкость в чудом уцелевший стакан так бережно, словно это была не обычная шипучка, а бренди столетней выдержки, и осушил стакан залпом.

— Так-то лучше, — заключил он.

— Я тоже хочу колы, — сказал Джой.

— Интересно, какого я сейчас цвета? — спросил Эппштадт. — Меня осыпало этой гребаной штукатуркой с головы до ног.

Не отвечая, Джой пробрался к холодильнику и взял банку кока-колы.

— Что-то Максин не видно, — заметил Гарри.

— Она вместе с Сойером выбежала в сад, — сообщил Джой, открыв вожделенную банку и отвернув лицо от порскнувшей оттуда пены.

Расшвыривая ногами куски штукатурки, Эппштадт вышел в коридор, в конце которого виднелась распахнутая дверь.

— Максин! — крикнул он. — Где ты, Максин?

Ответа не последовало.