Весь Мегрэ. Том 2

Мегрэ, только недавно созерцавший их в квартире Монсина, так и не мог понять, что они изображали. Картины содержали что-то печальное, извращенное. Ни линии, ни цвета не были четко выражены. Преобладал красно-фиолетовый тон, который причудливо смешивался с зеленым цветом, похожим на краски подводного мира, и можно было подумать, что вся эта масляная живопись сама появилась на картинах, подобно чернильному пятну на промокательной бумаге.

— Итак, у вас нет диплома архитектора, а декоратором, если я вас правильно понял, может быть любой человек?

— Я заметил вашу манеру уточнять. Думаю, вы хотели напомнить мне, что я неудачник. — Он горько усмехнулся. — Вы имеете право. Мне это уже говорили.

— У вас много заказчиков?

— Я предпочитаю иметь тех немногих, но таких, которые доверяют мне и предоставляют полную свободу действий, чем толпу, стоящую над душой.

Мегрэ выбил трубку и зажег следующую. Редко допрос начинался так издалека.

— Вы родились в Париже?

— Да.

— В каком квартале?

Монсин немного помедлил с ответом.

— На пересечении улиц Коленкур и Местр. То есть в самой середине района, где произошло пять убийств и это последнее неудачное покушение.

— И долго вы там жили?

— До самой женитьбы.

— Ваши родители живы?

— Только мать.

— Она живет?..

— В том же доме, где я родился.

— Вы в хороших отношениях с ней?

— Моя мать и я всегда очень любили друг друга.

— Кем был ваш отец, господин Монсин?

На этот раз он опять заколебался, хотя ничего такого при вопросе о матери Мегрэ не заметил.

— Он был мясник.

— На Монмартре?

— Адрес я уже называл.

— Он умер?

— Когда мне было четырнадцать лет.

— Ваша мать продала лавку?

— Сначала она сдала ее в аренду, а потом продала все, кроме дома. Ее квартира находится на пятом этаже.

В дверь тихо постучали. Мегрэ отправился в кабинет инспекторов, где увидел четырех мужчин, ростом, возрастом и внешностью сходных с Монсином.

Это были служащие префектуры, подобранные Торрансом.

— Не могли бы вы, господин Монсин, встать и занять место среди этих господ?

Несколько минут в комнате царило молчание. Наконец снова раздался стук в дверь.

— Войдите! — крикнул комиссар.

Вошла Марта Жюссеран. Она очень удивилась, увидев столько людей в кабинете. Посмотрела сначала на Мегрэ, потом на мужчин, нахмурилась, когда ее взгляд остановился на Монсине.

Все затаили дыхание. Она побледнела, когда поняла, в чем дело, и осознала, какая ответственность ложится на ее плечи. Эта мысль так огорошила ее, что она готова была расплакаться.

— Не спешите, — посоветовал ей комиссар ободряющим тоном.

— Это он, не так ли? — пробормотала она.

— Вам это лучше знать, чем кому-либо. Ведь вы единственная, кто видел его.

— У меня впечатление, что это он. Я уверена в этом. И все же…

— Что все же?

— Я хочу посмотреть его в профиль.

— Встаньте в профиль, господин Монсин.

Он повиновался, ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Теперь я почти совсем уверена. Он не так был одет. Совсем другое выражение глаз…

— Сегодня вечером, мадемуазель Жюссеран, мы привезем вас на то место, где вы видели своего обидчика. Посмотрите на него при том же освещении и, может быть, в той же одежде.

Инспектора уже обшаривали все закоулки Парижа в поисках злополучного костюма.

— Я вам больше не нужна?

— Нет. Спасибо. А вы, господин Монсин, можете сесть. Сигарету?

— Спасибо. Я не курю.

Мегрэ оставил его под присмотром Лапуэнта, приказав не спрашивать ни о чем, не разговаривать с ним и отвечать уклончиво, если тот все-таки о чем-нибудь спросит.

В кабинете инспекторов комиссар увидел Лоньона, пришедшего за указаниями.

— Пройди в мой кабинет и посмотри на всякий случай на типа, который там находится вместе с Лапуэнтом.

А он тем временем позвонил судье Комельо, зашел на минуту к начальнику управления, чтобы ввести его в курс дела. Потом нашел задумавшегося Лоньона, словно тот тщетно пытался что-то вспомнить.

— Ты знаешь его?

Лоньон работал в комиссариате квартала Гранд-Карьер уже двадцать два года. Он жил метрах в пятистах от дома, где родился Монсин.

— Уверен, что я его уже видел. Но где? При каких обстоятельствах?

— Его отец был мясником на улице Коленкур. Он умер, но мать еще живет в том доме. Пойдем со мной.

Они сели в одну из небольших машин уголовной полиции, и шофер-инспектор довез их до Монмартра.

— Я все стараюсь вспомнить. Уверен, что знаю его. Я бы поклялся, что между нами что-то было.

— Может быть, ты когда-нибудь штрафовал его?

— Нет, не это. Но я еще вспомню.

Лавка была все еще на месте. В ней — три или четыре продавца и пухленькая кассирша.

— Мне идти с вами?

— Да.

Лифт был тесен. Когда они вошли, консьержка бросилась к ним.

— Вам кого?

— Мадам Монсин…

— На пятом этаже.

— Я знаю.

Дом, хотя и хорошо сохранился, разительно отличался от таких же, расположенных на бульваре Сен-Жермен. Более узкая лестничная клетка, одинаковые двери, натертые до блеска ступеньки без ковриков, визитные карточки, заменявшие медные таблички.

Открывшая дверь женщина оказалась гораздо моложе, чем ожидал Мегрэ. Она была худой и нервной.

— Что вам угодно?

— Комиссар Мегрэ, уголовная полиция.

— Вы уверены, что вам нужна именно я?