Весь Мегрэ. Том 2

Отлично. Теперь он понял, что его поразило. У этой женщины, которая утверждала, что только что едва пробудилась от глубокого сна, и не просто сна, а от вызванного снотворным наркотического забытья, у этой женщины, которая, по словам ее врача, всего три часа назад пребывала в состоянии нервного расстройства, волосы были уложены в аккуратную прическу, как если бы она собиралась в гости.

Было и еще кое-что. Чулок. Шелковый чулок, чуть выглядывавший из-под простыни. Допустить, что он торчал там со вчерашнего вечера? Мегрэ уронил трубку и наклонился ее поднять, что позволило ему удостовериться, что под кроватью второго чулка не было.

— У вас есть для меня новости?

— Самое большее, что я могу, это задать вам еще несколько вопросов… Минутку… Где ваша пудра?

— Какая пудра?

— Рисовая.

Ее лицо покрывал свежий слой пудры, но в комнате комиссар не видел ничего похожего на коробку с пудрой.

— На столике в туалетной комнате… Вы об этом говорите из-за того, что я заставила вас ждать? Клянусь вам, когда я услышала звонок, то совершенно машинально слегка привела себя в порядок…

Мегрэ так хотелось буркнуть: «Неправда!» Но вслух он сказал:

— Ваш муж застраховал свою жизнь?

— Он оформил страховку на триста тысяч франков в тот год, когда мы поженились. Позже он оформил еще одну, чтобы довести общую сумму до миллиона…

— Давно он это сделал?

— Полисы лежат в секретере, у вас за спиной… Откройте его… Он не заперт. Полисы в левом ящике.

Два полиса одной и той же компании. Первый составлен восемь лет назад. Мегрэ сейчас же перевернул страницу, отыскивая статью, в наличии которой почти не сомневался.

«В случае самоубийства…»

Лишь несколько компаний выплачивают страховку в результате гибели от самоубийства. Именно так обстояло дело и в данном случае, правда, с одной оговоркой: деньги могли быть выплачены, если самоубийство совершится не раньше, чем через год после подписания полиса. — Второй страховой документ, на сумму в семьсот тысяч франков, содержал аналогичную статью. Мегрэ сразу взглянул на последнюю страницу, где стояла дата. Полис был подписан ровно тринадцать месяцев тому назад.

— А ведь дела у вашего мужа в ту пору шли далеко не блестяще…

— Знаю… Я не хотела, чтобы он оформлял страховку на такую крупную сумму, но он был убежден, что серьезно болен, и рассчитывал таким образом обеспечить меня…

— Я смотрю, все взносы уплачены в срок. Наверное, это давалось ему нелегко…

В дверь позвонили. Мадам Голдфингер изобразила вялый жест, словно намереваясь подняться, но комиссар уже шел открывать. И очутился нос к носу с Лоньоном, у которого мгновенно кровь отлила от лица, а губы, дрожащие, словно у готового расплакаться ребенка, залепетали:

— Извините, пожалуйста…

— Напротив, это вы меня извините… Заходите, старина…

Мегрэ все еще держал в руках полисы. Инспектор ткнул в них пальцем:

— Мне не стоило приходить… Я ведь шел сюда как раз за этим…

— В таком случае вместе и уйдем.

— Раз вы сами пришли, мне, наверное, здесь больше делать нечего. Лучше мне пойти домой… И жена как раз приболела…

В довершение всех несчастий Лоньона, ему попалась на редкость сварливая жена, которая через день изображала из себя больную, так что по вечерам инспектору приходилось еще и заниматься домашним хозяйством.

— Уходим вместе, старина… Вот только шляпу свою заберу…

Мегрэ чувствовал себя смущенным и готовым бормотать извинения. Он злился на себя за то, что обидел этого бедолагу, преисполненного лучших побуждений. Кто-то поднимался по лестнице им навстречу. Это возвращалась Ева. Бросив на них холодный взгляд, она, конечно, заметила и полисы у них в руках. Сухо кивнула и пошла дальше.

— Идем, Лоньон. Думаю, здесь мы больше пока ничего не узнаем. Скажите, мадемуазель, когда состоятся похороны?

— Послезавтра… Тело привезут сегодня во второй половине дня…

— Благодарю вас…

Занятная девушка. А ведь в нервном напряжении пребывала именно она, и это ее следовало бы уложить в постель с хорошей дозой снотворного.

— Послушайте, Лоньон, старина…

Мужчины спускались по лестнице гуськом, и Лоньон все вздыхал и качал головой:

— Я ведь понял… С первой минуты понял…

— Что вы поняли?

— Что это дело не для меня… Я составлю для вас свой последний рапорт…

— Да нет же, старина…

Они уже шли мимо каморки консьержки.

— Погодите минутку. Я только задам один вопрос этой славной женщине. Скажите, мадам, госпожа Голдфингер часто выходит из дому?

— Утром ходит за покупками… После обеда иногда ходит в универмаг… Но не сказать, чтобы часто…

— А гости к ней ходят?

— Да можно сказать, никогда… Такие спокойные люди…

— А живут они в этом доме давно?

— Шесть лет… Если бы все жильцы были такие же…

Лоньон стоял, мрачно насупившись и низко опустив голову. Он демонстративно не принимал никакого участия в разговоре, который его больше не касался. Еще бы! Сам шеф с набережной Орфевр перебежал ему дорогу!

— А она всегда была такой домоседкой?

— Да как сказать… Вот зимой одно время… Она чуть не каждый день после обеда куда-то уходила… Говорила, что ходит к подруге, которая ждала ребенка, чтоб та не скучала…

— А вы эту подругу видели?