Весь Мегрэ. Том 3

— Видите ли, господин комиссар, существует множество вещей, о которых вы не знаете. Ксавье изложил вам свою версию нашей с ним жизни. Придя к вам, я не стала вдаваться в подробности. Этой ночью произошли события, которых я не понимаю, и знаю, что, когда расскажу о них вам, вы мне не поверите.

Мегрэ не подталкивал ее к признаниям. Напротив, предоставлял время сказать и тщательно взвесить свои слова.

— Я слышала слова врача. Он сказал, что Ксавье отравили. Возможно, это правда. Меня тоже отравили.

Комиссар невольно вздрогнул и испытующе посмотрел на нее:

— Вас отравили?

В памяти всплыла одна деталь, побуждавшая поверить ей: засохшие пятнышки на унитазе и кафеле.

— Я проснулась в середине ночи от жуткой боли в животе. Когда встала, то с удивлением почувствовала, что ноги стали ватными, сознание мутилось. Я бросилась в ванную и засунула два пальца в рот, чтобы вызвать рвоту. Простите за столь неприятные детали. У меня внутри все горело, а во рту возник привкус, который я узнаю из тысячи.

— Вы разбудили сестру или мужа?

— Нет. Возможно, они меня слышали, потому что я несколько раз спускала воду. Я дважды промыла себе желудок, каждый раз выблевывая жидкость, сохранявшую тот же привкус.

— Вы не подумали вызвать врача?

— Чего ради? Раз я вовремя успела…

— Вы снова легли?

— Да.

— У вас не возникло желания спуститься на первый этаж?

— Только прислушалась. Ксавье ворочался в постели, как будто его беспокоили ночные кошмары.

— Вы считаете, что ваше недомогание вызвано той чашкой отвара?

— Полагаю, да.

— Вы продолжаете утверждать, что поменяли чашки местами на подносе?

— Да.

— А после этого не спускали глаз с подноса? Ваш муж или сестра не могли произвести новую подмену?

— Моя сестра находилась на кухне.

— То есть ваш муж взял чашку, предназначавшуюся вам?

— Надо полагать.

— Что означает, что ваша сестра пыталась отравить вашего мужа?

— Не знаю.

— Или же, поскольку ваш муж тоже был отравлен, она пыталась отравить вас обоих?

— Не знаю, — повторила Жизель.

Они долго молча смотрели друг на друга. В конце концов молчание нарушил Мегрэ. Он встал перед окном и, глядя на рябую от дождя Сену, набил новую трубку.

Глава 8 Пятно на подносе

Прижавшись лбом к холодному стеклу — так он делал в детстве и не изменил привычке теперь, — Мегрэ, не замечая того, что в голове начали колоть иголки, наблюдал за действиями двух рабочих, чинивших отопление на противоположном берегу Сены.

Когда Мегрэ обернулся, лицо его было усталым, и, направляясь к своему столу, чтобы сесть, он, стараясь не глядеть на Жизель Мартон, произнес:

— Вы ничего больше не хотите мне сказать?

Она колебалась недолго, а когда заговорила, комиссар непроизвольно поднял голову, потому что она спокойным, размеренным голосом, в котором не было ни вызова, ни подавленности, заявила:

— Я видела, как умирал Ксавье.

Знала ли она, какой эффект произведет на комиссара? Отдавала ли себе отчет, что внушила ему невольное восхищение? Он не помнил, чтобы в этом кабинете, через который прошли столько людей, хоть раз побывал человек, наделенный такой проницательностью и таким хладнокровием. И еще — он не помнил никакого столь же непринужденного.

В этой женщине не ощущалось никакого человеческого чувства. Ни единой слабины.

Поставив локти на бювар, он вздохнул:

— Рассказывайте.

— Я снова легла, но никак не могла заснуть. Пыталась понять, что со мной случилось, и не понимала. У меня уже не было четкого представления о времени. Вы знаете, как это бывает. Кажется, что следуешь за мыслью, но в действительности в ее ходе появляются как будто провалы. Должно быть, я несколько раз забывалась сном. Один или два раза мне почудился шум, доносящийся снизу, шум, который производил мой муж, ворочаясь на кровати. По крайней мере, я так думала. Один раз — уверена в этом — я уловила стон и решила, что ему снится кошмар. Это был не первый раз, когда он стонал и дрался во сне. Он мне рассказывал, что в детстве страдал лунатизмом, и приступы неоднократно повторялись, уже когда мы были женаты.

Жизель продолжала тщательно подбирать слова, говоря без эмоций, словно рассказывая где-то услышанную или вычитанную историю:

— В какой-то момент я услышала более громкий звук, как будто на пол упало нечто тяжелое. Мне стало страшно, и я не знала, стоит ли подниматься с постели. Я прислушалась, и мне почудился хрип. Тогда я встала, набросила халат и бесшумно направилась к двери.

— Вы не видели вашу сестру?

— Нет.

— И никаких звуков в ее спальне не слышали?

— Нет. Чтобы заглянуть в комнату на первом этаже, надо было спуститься на несколько ступенек, а я никак не могла решиться сделать это, осознавая грозящую опасность. Но все-таки, хоть и с неохотой, сделала это. Нагнулась…

— На сколько ступенек вы спустились?

— На шесть или семь. Я не считала. В мастерской горел свет, включена была только настольная лампа. Ксавье лежал на полу на полдороге между его кроватью и винтовой лестницей. Выглядело это так, будто он полз и все еще пытался ползти. Он приподнялся на локте левой руки, а правую вытянул к револьверу, лежавшему сантиметрах в тридцати.