Весь мир на дембель

Так же следует учесть, что это идейные фанатики, а значит у них своё понятие о чести и долге, пусть даже извращение. Убивать своих бывших коллег, которые тоже выполняли свой долг — это не сочетается с их идеалами. Попаданца укокошить можно, он странный и опасный чужак, под действие «конвенции» не попадает.

Так что, можно не опасаться за жизнь первых лиц государства — их никто не тронет, в отличие от меня, несчастного, обреченного на скитания и недоедание.

Кстати, о хлебе насущном тоже надо подумать, как и ночлеге. Поэтому, расспросив дорогу у прохожих, отправился прямиком на рынок.

— По улице Октябрьской, затем свернуть на Советскую, а там уже и видно будет, — подсказанный маршрут был настолько оригинальный, что наверняка в парочке других городов он точно так же приведёт к цели.

Вопреки названию «колхозный рынок» — место это обладало всеми признаками капитализма, несмотря на 1989 год, стоящий на дворе. Впрочем, во времена Брежнева это была бы точно такая же клоака, лишь отдаленно соотносящаяся с колхозниками. Территория этого заповедника антисанитарии поражала своими размерами и неухоженностью. Если в главном корпусе, хоть изредка (не реже пары раз в год), но убирались, то на открытых прилавках похоже ничего не менялось со времён Кисы Воробьянинова, разбрасывающего баранки легендарным взмахом сеятеля. По крайней мере, внешне декорации точь в точь, как в фильме с Андреем Мироновым.

Прилавки с навесами, стилизованными под остроконечные крыши в древнерусских теремах, вытянуты длинными рядами, между ними, прямо по грязи бродят толпы людей с авоськами, мешками и баулами. Запах гниющих овощей, смешанный с густыми ароматами гусей, немытых поросят и жаренных шашлыков, создаёт неповторимую атмосферу праздника на свиноферме.

Продавцы в подавляющей массе с характерными кавказскими физиономиями, так что можно констатировать исторический факт — оккупация рынков южными товарищами состоялась задолго до распада СССР.

Чего тут только на прилавках нет: багровые гвоздики в эмалированных ведрах, молоко в бидонах, мясо и сало огромными шматами, яблоки и груши, виноград и дыни, веники и лопаты, семечки и тут же сметана в крынках. Живые утки и потрошённые куры в одном месте. По соседству с, заляпанными грязью по самые рога, козами. Причём, все это вперемешку, без всякой логики и порядка. Лишь в большом крытом центральном корпусе есть какое-то разделение по видам продуктов, а на улице — полный бардак и вакханалия. На дальних прилавках так даже старой резиной автомобильной торгуют и запчастями для мопедов.

Есть так же несколько торговых зданий поменьше размерами, но их посещение я отложил на потом, сейчас мне нужна работа. Поэтому путь мой лежит ещё дальше — к той части рынка, где торгуют с колёс. Ведь, там где есть грузовик, там обязательно нужны услуги по его разгрузке.

Как оказалось, я немного просчитался. Грузчики именно здесь не очень нужны, большинство приезжих продают свой товар прямо из кузова, но зато мне подсказали, где находятся склады и овощехранилище. Вот, там рабочие руки и спины для перетаскивания мешков всегда требуются.

Устроиться на престижную должность грузчика оказалось не так просто, как казалось. Поначалу со мной даже разговаривать отказались на эту тему, но природное обаяние, помноженное на обещание магарыча с первой же получки, плюс готовность трудиться весь месяц за половину зарплаты, растопили сердце бригадира. А может, тот факт, что я непьющий — перевесил все остальные аргументы, как позже выяснилось, половина бригады шабашников были постоянными клиентами ЛТП — лечебно-трудовых профилакториев, где их принудительно пытались излечить от алкоголизма, естественно с нулевым эффектом.

Место грузчика на рынке, даже без официального трудоустройства, оказывается, в эти времена считается «козырным» — через некоторое время здесь обязательно появляется «блат» практически во всех отделах, поскольку физическая сила при переноске тяжестей нужна всем и во все времена. Соответственно и доступ к дефициту, а в связи с кризисом в стране, в эту категорию теперь попадает даже мясо обыкновенное, даже если это мослы и кости без признаков мякоти.

В некотором смысле, мне повезло: накануне отряд потерял двух бойцов, один ушёл в запой глубоко и надолго, второй присел на пятнадцать суток — жена сдала в милицию. Вдобавок, пришла фура с луком из Ставрополья, которую к утру надо было выгрузить.

В нашей «бригаде» кроме меня оказалось ещё четверо шабашников: Марат — невысокий, коренастый татарин, лет двадцати пяти, парочка субчиков неопределенного возраста, откровенно пропойного вида: Колян и Вован, и, конечно, бригадир Петрович, с «погонялом» Бурыч.

Такое ощущение, что Петрович — это универсальное отчество всех бригадиров во все времена.