Весь мир окрашен в желтый

Легче стало?

Надеюсь… потому что мне ты сделала ужасно больно. Моя жизнь еще никогда не была такой тяжелой, как сейчас…

Глупая ты, Крис, глупая…

Какой была, такой и умерла…

Прости, что говорю так, но… сама понимаешь, что я прав.

Надо было потерпеть. Надо было…

И я сам закрыл ее лицо клеенкой. Не могу больше смотреть!

– Полагаю, теперь мы можем отправиться в полицейский участок, чтобы провести допрос,– сказал толстый,– нам пора.

И у меня не было никакого желания здесь больше находиться.

Как странно… эта минута – последний миг, когда я вижу Крис перед собой. Вообще вижу. Тот день нашей ссоры и ее взгляд – последнее, когда я видел живую Крис…

Теперь останутся только воспоминания.

Разные воспоминания.

Она для меня не вырастет, не изменится, а будет всегда такой…

Всю мою жизнь.

Мы приехали в участок. Никогда не было на допросе. Меня завели в маленькую комнату, где не было ничего, кроме железного стола с лампой и тремя черными стульями. Я сел на один из них, который предназначался мне. Интересно, сколько на этом месте сидело убийц?

Толстый зажег настольную лампу – ее свет ярко светил мне в лицо. Тонкий щелкнул ручкой и принялся что-то записывать в бумагах.

– Мы тебя ни в коем случае не обвиняем, но ты должен дать показания,– уселся напротив меня толстый.

– Почему же именно я? – поинтересовался я.

– Потому, что именно ты видел ее последним, кроме ее родителей за день ее смерти.

Наверное, он прав…

– Она умерла вчера? – спросил я.

– Да,– кивнул толстый,– вчера она вес день провела дома. Как сказали родители, она была сильно чем-то подавлена. Плакала постоянно, но ничего не говорила. Ее не хотели оставлять одну, но выбора не было. Ушли на десять минут, а она…

Тупые родители!

– Как вы узнали обо мне? – спросил я.

– Решил поменяться со мной ролями? Задаешь слишком много вопросов… Ну и ладно – знать имеешь право. Дело в том, что очевидцы заметили тебя и е на улице в разгар ссоры. Теперь понял?

Все ясно…

– А теперь расскажи нам, что произошло в тот день,– сказал толстый.

Тонкий уже был готов все записать.

Как же мне не хотелось вспоминать тот день! Но врать я не стал – незачем было.

Посадят – значит, посадят… Чего мне?

Все равно виноват…

И тогда я принялся рассказывать все, что происходило со мной в тот день с самого утра и до позднего вечера, стараясь не упускать ни одной детали – так они меня попросили. А вот на моменте нашего разговора с Крис попросили остановиться поподробнее. Им хотелось покопать куда более глубоко и выяснить причину такого конфликта, что ему предшествовало. Ясное дело – наше ссора – только вершина айсберга.

– Какие отношения связывали тебя с ней? – продолжал расспрашивать толстый.

– Дружеские,– ответил я,– мы были друзьями. Просто друзьями. Но она меня любила, а я нет. Тогда я ей прямо сказал об этом.

– Зачем же ты кричал?

– Потому что не хотел причинять ей боль – она и так настрадалась.

– Ну, теперь уж она никакой боли не будет чувствовать…

Бесчувственная у нас полиция. Вижу это у них не впервой.

– Если бы я сказал, что мы с ней не будем вместе, то это ее бы убило…

Что я несу?!

Толстый выгнул бровь.

– Предложи я ей остаться друзьями, то… это было бы невыносимо,– продолжил я как ни в чем не бывало.

– И поэтому решил довести ее до самоубийства?

Да тьфу на вас!

Черт!

Нет!

– Я захотел, чтобы она ненавидела меня. Ненависть бы ко мне в ней осталась, а боли не было бы, понимаете?

– Умно, молодой человек, но вот все пошло не совсем по плану?

– Это уж вам решать…

И снова я им пересказывал весь свой день, каждый раз намекая на то, что после этой ссоры никогда ее не видел.

– Вы когда-нибудь выпивали вместе? – спросили меня.

– Нет.

– Наркотики?

– Нет.

– Она их сама употребляла – не знаешь.

– Не думаю… Очень сомневаюсь, что после вскрытия еще что-то обнаружат.

– Мы тоже. Типичный случай. Похоже твои слова слишком сильно ее задели. Обычная история.

Да уж – обычная! Они говорят так, будто подобное случается сплошь и рядом!

Но я знал, что что-то здесь не так… Прямо чувствовал!

– Не могла она…– сказал я уже вслух.

– Что?

– Она была другим человеком, не таким… Она очень любила свою жизнь.

– Все тихони кажутся такими. Мы никогда не знаем, о чем люди думают на самом деле.

Но я мог знать!

Ведь мог же узнать!

Сложно что ли было?

И почему не сделал?

Мне это было не интересно… И вот к чем это привело!

Проклятье!

– Даже если вы и отчасти виноваты в последствиях ее решения, то за свою жизнь не переживайте. Мы не будем вас винить. Ситуация стандартная, тут виновата… даже не вы, не она, а…

– Жизнь?

– Можно и так сказать.

– И часто вы вините ее во всем?

– Порядком…

Странные они – обвини меня в ее самоубийстве, то получили бы деньги, но они…

– Хотите что-нибудь еще добавить? – обратился ко мне тонкий.

А что добавить?

Я потерял человека, который любил меня… А еще столько проблем! Нужно защитить Ника от Марселя. Я надеюсь, что Элис уже что-то предприняла.

И тут меня осенило…

Каким же я дураком был все это время! Ведь знал же, что она не могла!