Весь мир: Записки велосипедиста

Когда рушилась Берлинская стена, бумагорезательные машины в «Штази» работали на износ. Подумать только, каким стремительным поворотом в мировоззрении стали эти драматические минуты: только что человек был гордым вершителем судеб, а в следующий миг превратился в отвратительного бумагомарателя, спешащего стереть все следы своей многолетней работы. Думаю, парни в ЦРУ, стиравшие записи пыток и легендарные «восемнадцать минут Никсона», тоже чувствовали нечто подобное. Может, все они и не испытывали при этом вины, но знали, по крайней мере, в какое дерьмо попадут их боссы и они сами, если их застанут за этим занятием. Большинство уничтожителей бумаг «Штази» в итоге перетрудились и оказались намертво забиты, пришлось вызывать подкрепление. Огромное количество документов разрезали, но избавиться за пару дней от всего содержимого хранилищ было попросту невозможно, так что сегодня появились организации, которые помогают людям разыскать заведенные на них «дела», если те еще можно прочесть. Имеется и группа энтузиастов, пытающаяся реконструировать документы из бумажной «лапши», — безумно кропотливый труд. Здесь, на нашей стороне океана, в Нью-Йорке, хранится дело, которое ФБР завело когда-то на Джона Леннона. На этой конкретной странице дела нет ни одной строки, которая не подверглась бы цензуре: теперь дело выглядит скорее как произведение концептуального искусства.

Фото предоставлено ФБР

Справедливость и срок давности

Следует ли выплачивать компенсацию людям, чью жизнь грубо попрали «Штази» или другие подобные правительственные агентства — где бы то ни было? Нужно ли возвращать им или их наследникам утраченное имущество? Быть может, следует хотя бы учредить примирительные комитеты установления истины, как в свое время поступили в Южной Африке, — чтобы «очистить атмосферу», позволить стране и ее населению перевести дух и двинуться дальше? Там восстановление справедливости не влекло каких-то наказаний или денежных выплат — но только в том случае, если публиковалась вся правда, без купюр.

В последние годы народ Зимбабве (бывшая Родезия) пытается вернуть себе земельные участки, отобранные белыми поселенцами у его предков. Порой целых три поколения белых семейств или даже более жили на этих присвоенных фермах; естественно, сегодня они считают их своей собственностью, а Зимбабве — своей родиной. Белые жители этой страны полагают (как нам говорят), что нацией не могут, не должны управлять чужаки или белое меньшинство, но эти дома и фермы они при этом называют своей законной собственностью. Они вырастили детей, наладили инфраструктуру, сделали землю плодородной. Но не только на собственных фермах. В определенном смысле они наладили инфраструктуру всей страны — построили все то, чем она живет сегодня. Но, поскольку политические воды обратились вспять и белые отошли от руля управления, их право владеть 80 процентами сельхозугодий в стране просто потому, что их прародители присвоили их когда-то, стремительно теряет вес и вряд ли будет подтверждено. Мугабе пришел к власти благодаря надежде на то, что богатая ресурсами африканская страна с хорошо налаженной жизнью сумеет достичь процветания под руководством черного президента. Увы, Мугабе со временем превратился в порочного, жестокого деспота, намеренного держаться за власть любой ценой. Потомки людей, живших на этих землях в доколониальную эпоху, заодно с жадными, беспринципными самозванцами, называющими себя «представителями Мугабе», начали силой захватывать отнятые когда-то участки.

Торжество справедливости? Не совсем, но захват земли белыми поселенцами тоже не был честным. Кое-кто скажет, спустя много лет правда была восстановлена. Если я украду что-то у человека, который бессилен отстоять свое имущество или землю, пусть даже в течение многих десятилетий, не станет ли награбленное в какой-то определенный момент моим — по праву и по законам морали? Быть может, само течение времени снимет клеймо «украденное» с моей собственности? И каков же должен быть срок? Десять лет? Сотня? Может, тысяча?