Весь Шерлок Холмс

– Не скажу, что ты читал неправду. – Шахтер нервно огляделся, всматриваясь в темноту, словно страшился увидеть подстерегающую его опасность. – Видит Бог, если лишение жизни – это убийство, их здесь полно. Только не смей произносить в связи с убийствами имя Джека Макгинти; до него доходит каждый шепоток, и он вряд ли так оставит это дело. Ну, вот дом, который тебе нужен, в глубине улицы. Честнее старого Якоба Шефтера, владельца пансиона, человека в этом городе не сыскать.

– Спасибо. – Пожав на прощание руку новому знакомому, Макмердо с саквояжем в руке побрел по ведущей к дому тропинке и громко постучал в дверь.

К его удивлению, ее тут же открыла молодая девушка, необычайно красивая. Немецкого типа, белокурая, с заманчиво контрастирующими с цветом волос темными глазами, которые смотрели на незнакомца с удивлением. От смущения ее бледное лицо разрумянилось. Она стояла в освещенном проеме двери, и Макмердо казалось, что он никогда не видел более прекрасной картины; мрачный, убогий фон окружающего делал ее еще более привлекательной. Чудесная фиалка, растущая на одной из черных куч шлака, не выглядела бы так поразительно. Зачарованный Макмердо безмолвно смотрел на нее во все глаза. Молчание нарушила девушка.

– Думала, это отец, – сказала она с легким немецким акцентом. – Вы к нему? Он в городе. Я жду его с минуты на минуту.

Макмердо продолжал таращиться на нее с откровенным восхищением, и она опустила глаза перед этим властным гостем.

– Нет, мисс, – заговорил он наконец. – Я не спешу увидеть его. Но мне рекомендовали ваш пансион, сказав, что у вас хороший стол. Я подумал, что он подойдет мне, и теперь не сомневаюсь в этом.

– Быстро вы принимаете решения, – улыбнулась девушка.

– Каждый поступил бы так же, если он не слепой.

Комплимент рассмешил девушку.

– Входите, сэр, – сказала она. – Я мисс Этти Шефтер, дочь мистера Шефтера. Моя мать умерла, и я веду хозяйство. Посидите у печи в передней, пока не придет отец… А вот и он! Так что можете сразу обо всем с ним договориться.

По тропинке неторопливо подошел грузный пожилой человек. Макмердо в нескольких словах объяснил ему свое дело. Этот адрес дал ему в Чикаго некто Мерфи. Тот, в свою очередь, получил его от кого-то еще. Старый Шефтер был вполне готов принять постояльца. Незнакомец сразу же согласился на все условия – видимо, был богат. За семь долларов в неделю авансом он получал кров и стол.

Итак, Макмердо, скрывавшийся от правосудия (по собственному признанию), поселился под крышей Шефтеров, и это был первый шаг, повлекший за собой длинную мрачную череду событий, окончившуюся в далекой стране.

Глава 2

Магистр ложи

Макмердо скоро снискал известность. Где бы он ни появлялся, окружающие быстро замечали его. Меньше чем за неделю Макмердо стал самым значительным человеком в пансионе Шефтера. Там проживало десять – двенадцать постояльцев, но то были добропорядочные штейгеры и обычные продавцы из магазинов, птицы совсем не того полета, что молодой ирландец. Вечерами, когда они собирались вместе, его шутки были самыми острыми, разговор самым веселым, песни самыми лучшими. Он был от природы душой общества, обладал неким магнетизмом, пробуждающим симпатию у всех окружающих.

И однако же Макмердо проявлял вновь и вновь, как в вагоне, склонность к внезапному неистовому гневу. Это внушало почтение и даже страх тем, кто знал его. К закону и всем его служителям он демонстрировал злобное презрение, вызывающее у одних пансионеров восхищение, у других тревогу.

Макмердо не скрывал, что дочь Шефтера с первого взгляда покорила его сердце своей красотой и грацией. Молодой ирландец не был робким поклонником. На второй день он сказал девушке, что любит ее, и потом повторял это, пренебрегая попытками Этти обескуражить его.

– Кто-то другой? – восклицал он. – Что ж, тем хуже для кого-то другого! Неужели я уступлю кому-то свое счастье, свою любовь? Этти, можешь говорить «нет» сколько угодно: настанет день, когда ты скажешь «да», а я еще молод и дождусь этого.

Со своим бойким ирландским языком, с любезными вкрадчивыми манерами Макмердо был опасным поклонником. Притом его окружал романтический ореол. Большой жизненный опыт и таинственность всегда пробуждают у женщины интерес и в конце концов любовь. Он рассказывал о ласкающих взор долинах округа Монаган, откуда был родом, о прекрасном далеком острове, невысокие холмы и зеленые луга которого рисовались воображению еще более красивыми в этом занесенном снегом и угольной пылью месте.