Вес твоих аргументов

— Я поняла, — несколько убавила пыл та. — И тоже рада, ты же знаешь.

Я знаю. Только проявлять эмоции Дианке на самом деле не так легко. Она открывается очень тяжело и только близким людям.

— Но меня интересует, что там у тебя происходит. И как там себя ведёт твой жеребец?

Я с трудом удержалась от смешка.

— Хорошо. Всё хорошо.

— Интересная интонация, — отметила Дианка, явно уловив куда больше, чем просто «хорошо». — Вечером требую отчет. А то отпустили тебя на свою голову. Ой, самолёт! — воскликнула она. — Всё, я полетела! Не забудь встретить меня только!

— Так точно, моя большая белая госпожа, — хмыкнула я. — Тебя забудешь.

В ответ Дианка фыркнула и отключилась.

Несколько секунд я стояла, не зная, что делать. Если до этого я тут была как гостья. То сейчас… Я мотнула головой. Господи, как всё сложно. В душ. А там будет видно.

Совершенно не хочется себе признаваться, что внутри прячется страх. Вдруг Глеб передумал? Просто утешил вчера. Всё же видно, что он привык жить один. И тут такое…

Я быстро приняла душ. На секунду задумалась. А черт, была не была. В конце концов, это не первый раз. Стянула с вешалки халат и накинула. В ванной стоял запах миндального геля, горьковатый и тягучий, им и пришлось мыться. Лебедев любит ярко выраженные запахи.

Стоило только зайти на кухню, как я ощутила аромат свежезаваренного чая. Печаль, что не кофе, но нечего выпендриваться. Скажи спасибо, что вообще позаботились.

Глеб стоял ко мне спиной. Тоже в халате. И правда, он же дома. Зачем этот официоз. К тому же… ему и так идёт.

Я сделала несколько шагов. Ближе. Ещё ближе. Лебедев не оборачивался. Но ясное дело, что прекрасно слышал, как я вошла.

— Мой вопрос в силе, Ксюша, — прозвучал его низкий приятный голос. — Я…

Мои руки легли на плечи Глеба. Тишина, резкий вдох. Боже, какая у него всё же горячая кожа. Осторожно подцепить пальцами ворот, чтобы проверить, не застёгнут ли. Нет… поддается легко. Вот уже тяжелая махра соскользнула, обнажая крепкие руки и спину.

Глеб замер, казалось, даже не дышал. Я провела пальцами по лопаткам, почти невесомо спустилась по позвоночнику. С ума сойти. Этот нереально красивый мужчина — мой. Хотя бы сейчас. Пусть даже потом исчезнет эта утренняя сказка. Плевать. На всё.

Не думать ни о чём. Всё потом.

Я шумно выдохнула, коснулась губами шеи Глеба, вдохнула терпковатый запах его кожи, тоже с миндальной горечью. Ладони скользнули по широкой груди, вырвав еле слышный выдох.

Нет. Не отдам никому.

Неожиданная мысль, мелькнувшая в голове, заставила губы растянуться в улыбке. Да, мой.

Шалея от собственных действий, я с силой нажала на плечо Глеба, вынуждая повернуться.

Он не сопротивлялся, сделал как надо. Посмотрел внимательно, хищно, голодно. У меня пересохли губы. Зверь. Рядом зверь. Но он сдерживается. А еще — любопытен. Потому позволяет выполнять задуманное.

Я дёрнула пояс халата Глеба.

Господи, как же горячо от одного его взгляда.

А потом я как-то резко оказалась в его объятиях, и стало уже неважно, что там за окном.

По венам пробежал огонь, от происходящего голова кругом.

И сколько прошло времени потом, после всего случившегося, я не знала. Просто смотрела в безумно глубокие, шалые глаза Глеба и не знала, что сказать. Только хотелось смотреть и смотреть, тонуть в этом сверкающем серебре, забывая обо всём на свете.

И никогда бы не подумала, что на этом мягком диванчике удобно не только завтракать, но и заниматься любовью!

Глеб обнимал меня, выглаживая спину и поясницу, касался губами лица, что-то говорил. Вынырнув из накативших мыслей, я сообразила, что мне задают вполне конкретный вопрос:

— Я так понимаю, ты согласна на моё предложение, Ксюша?

Я озадаченно посмотрела в глаза Лебедева. Смеется, гад. И пусть губы не улыбаются, но видно же. И гладить продолжает, словно дорвался наконец до чего-то желанного. И так хорошо, что хочется прогнуться, ткнуться носом в шею и сказать: «Про-о-одолжай»

Можно, конечно, сделать вид, что не поняла, о чём речь, и попросить повторить. Но тянуть время нет смысла, к тому же и так всё понятно. Всё же если с утра вы с мужчиной на его кухне э-э-э… сблизились, то вряд ли это намек на: «А давайте теперь позавтракаем, и я поеду домой».

Я поджала губы, потом вздохнула. Да что это вообще такое? За словом же никогда в карман не лезла, а тут будто первый раз встретились!

Глеб молчал, терпеливо ожидая ответа. Я с удивлением осознала, что его руки замерли, да и сам он сидит в напряжении. Неужели ему так… важно?

— Да, — наконец-то тихо и коротко ответила я.

Всё, шаг сделан. Окажется ли под ногой твёрдая поверхность или пропасть — уже неважно.

Пояснять ничего не стала. Любую формулировку можно повернуть так, что ничего не останется от изначально вложенного смысла. Особенно когда рядом два юриста. Потому — максимально краткий ответ.

Тишина. Кажется, слышно, как бухает в груди сердце. И есть только миг, чтобы набрать воздуха в грудь — и снова оказаться в тисках объятий. Мои губы тут же накрыли поцелуем, на этот раз уверенным, властным и… благодарным.

«Мы опоздаем», — мелькнула заполошная мысль.