Веселая поганка

Я опешила. Господи, до чего Тамарка дошла: на брюхе ползает перед каким-то Гургеновым. Даже за глаза его называет господином, хотя других партнеров по бизнесу за глаза иначе как сволочами и козлами и не зовет. И чем, спрашивается, ее так взял этот Гургенов? Он, конечно, денежный мешок и мужчина приятный, но это же еще не причина, чтобы за глаза его сволочью не называть. Наверняка потом выяснится, что он Тамарку мою раз сто приобул с этой своей приятной улыбочкой, она же, дурочка, в его присутствии просто млеет. Уж не влюбилась ли эта старая калоша? Неровен час опять изменит Дане своему, а я потом буду вместо нее совестью мучаться перед этим уродом.

Нет уж, какое там кафе! На минуту не оставлю ее с этим Гургеновым. Более того, разнюхаю не складывается ли у них там интимного чего, и если складывается, постараюсь Гургенова этого у Тамарки отбить, чтобы не портил Тамаркиного бизнеса и не пользовался своим обаянием ей во вред. Уж со мной-то у него ничего не выйдет, меня трудно на мякине провести.

Приняв такое решение, я строго сказала:

— Ты, Тома, чем галдеть, лучше пошли кого-нибудь заплатить за такси. Там водила ждет внизу, и счетчик работает, а у меня с собой ни копейки.

Тамарка с пониманием кивнула и сказала:

— Я это, Мама, сразу поняла, как ты такси упомянула. На нем ты ездишь только за мой счет. Опять что ли на бензине экономишь? Стыдно тебе с твоими капиталами. Вложила бы лучше их в мой бизнес.

— После своей смерти вложу, — пообещала я.

— Вложишь, как же, — не поверила Тамарка, вызывая референта и давая ему указание, выдать указание его помощнику, чтобы тот выдал указание секретарше дать поручение главному дежурному заплатить таксисту за такси из бюджета компании.

У меня даже голова закружилась от столь сложных конструкций.

«Да-аа, нелегко быть президентом компании,» — подумала я, поудобней располагаясь в кресле и закидывая ногу на ногу.

— Ты что это, Мама, тут располагаешься? — забеспокоилась Тамарка. — Я же сказала тебе: иди в кафе. Господин Гургенов вот-вот будет.

— И пускай будет, — невозмутимо ответила я. — Всегда рада приятным людям.

— Так радуйся, пожалуйста, им где-нибудь, а не в моем кабинете. Ты что, Мама, нацелилась загубить мой проект на корню?

— Ой, Тома, не надо, — рассердилась я. — Будто не знаю я почему ты так нервничаешь. Знаю и твой проект — влюбилась как курица в Гургенова этого.

— Почему — как курица? — растерялась Тамарка.

— Потому что на кошку ты не тянешь уже, уже шерсть не та, повылезла и слишком на перья смахивает, — пояснила я и тут же подбодрила приунывшую подругу: — Но дело не в этом. С чего переполох, не пойму. Я же тебе не конкурентка, ты же с детства меня убеждаешь, что я уродина, и я не возражаю. Да мне и не до твоего Гургенова. У меня есть мужчина получше, аж целый американец, и у нас уже страшенный роман.

Тамарка всплеснула руками:

— Какой роман, Мама?! Когда я видела тебя последний раз, (а это было вчера в полдень) ты собиралась в ресторан и выглядела женщиной вполне замужней, скромно подумывающей о любовнике.

— Знаешь сама, как обманчива бывает внешность — и вчера уже я не была замужней. К тому же, все внезапно произошло. Сама не собиралась идти на роман, но не успели мы с ним познакомиться, как в тот же миг закипели такие страсти: мы раз десять уже поругались, но судя по всему жить не можем друг без друга. Его тянет ко мне, меня к нему. Вот только что со скандалом с ним рассталась, а сердце уже просится назад. Думаю, с американцем происходит то же.

Тамарка, явно ничего не понимая, тупо смотрела на меня, молчала и хлопала глазами.

«Вот что с ней случилось? — удручаясь, подумала я. — А ведь раньше понимала меня с полуслова, все ловила на лету.»

— Мама, — наконец нашла слова Тамарка. — Ты же недавно звонила мне, кричала что гибнешь, что не можешь выйти из какой-то квартиры. А-ааа! — вдруг вспомнила она. — Ты же про гомиков каких-то кричала! Он что, гомик?

— Боже упаси! — отшатнулась я. — Хотя…

В голове мелькнула картина прошедшей ночи: я в его объятиях, и его полное равнодушие ко мне…

Но не рассказывать же об этом Тамарке? Зачем доставлять ей лишнюю радость? К тому же нельзя так сразу осуждать мужчину за благородство и прекрасное воспитание. Мой американец не из тех, которые к незнакомым женщинам пристают… поспешно. Времена же опасные какие. Век не тот, и в мире свирепствует СПИД.

— Что — хотя? — насторожилась Тамарка. — Почему ты сказала «хотя»?

— Просто уверена, что он шпион. Агент ЦРУ, — желая ее шокировать, выпалила я.

— Ах, вот что, — облегченно вздохнула она. — И почему ты так думаешь?

— Боже, какая ты любопытная. Лучше пораскинь умом как мне помочь, — посоветовала я.

— А что с тобой? — безразлично поинтересовалась Тамарка.

— Умудрилась вляпаться в некрасивую историю. Кстати, твой Гургенов мог бы здесь пригодиться. Я слышала, что он в большом авторитете. Баба Рая про таких говорит: «Тот еще мафиоза.»

Тамарка сразу на дыбы:

— Только не вздумай, Мама, вмешивать господина Гергенова в свои дела. Он никакой не мафиоза, а напротив: очень солидный человек.