Веселья ради

Уверена, вся кровь отхлынула у меня от лица, потому что глаза Престона округляются, и он садится ровнее на кресле.

— Все в порядке. Там нет твоего имени. Опросы ведь анонимны, помнишь? Моего имени там тоже нет.

Но я все равно роюсь в двух документах перед Престоном. Там ничего нет. Закрывая глаза, рассматриваю возможные варианты. Я могу вернуться жить в Делавэр. Присоединиться к корпусу мира.

— Кого ты назвала? — шепчет Престон.

Я поворачиваю голову и смотрю на него, затем бросаю взгляд на Гейба, который стоит в нескольких метрах от нас, в первом ряду, собираясь сесть на свое место.

— Я так и знал! — вырывается у Престона, и он хлопает по своему бедру. Затем усмехается и подмигивает мне. — Он идеален, — говорит друг, пристально разглядывая тело Гейба. Это не ново. Престон, может, единственный человек, кто засматривается на задницу Гейба чаще, чем я.

— Ты женат, — напоминаю я. — А Гейб — твой босс. — Престон — его помощник.

— Ага, ага.

Мы оба наблюдаем за тем, как Гейб опускает стопку документов на стол перед собой. Теперь мне четко видны бумаги — это опросы.

— Он немного слишком того, как для тебя, — говорит Престон.

— Спасибо. Большое спасибо. — Я наблюдаю, как Гейб поворачивается, чтобы сесть. Эти чертовы штаны сидят на нем идеально.

— Прости! Я лишь имел в виду, что он тебя немного старше.

Я пожимаю плечами. Гейб — немного слишком для меня. Он — финансовый директор компании, где я работаю, лучший друг моего начальника и почти на десять лет меня старше. А еще он невыносимо красив. Я наблюдаю за тем, как его свитер растягивается на широких плечах, когда мужчина наклоняется вперед, чтобы взять бутылку воды, так что мне практически удается забыть о том факте, что заполнила детскую секс-викторину, назвав в ней имя второго человека в компании, где работаю, в роли парня, с которым бы хотела очень многое сделать.

— Спорю, он обращает на тебя внимание, — шепчет Престон.

Я качаю головой.

— Если бы я не была помощницей Сойера, Гейб бы даже не знал, как меня зовут.

Гейб подносит бутылку к губам, и я ловлю себя на том, что облизываю собственные губы, пока он наклоняет бутылку и делает глоток, а его кадык вздрагивает. Качаю головой, чтобы выйти из Гейботранса, и опускаю взгляд на рабочее место перед собой.

— Твоего имени там нет, — напоминает Престон тихим шепотом, поглаживая меня по спине, пока департамент IT начинает свой доклад. — В любом случае, он, вероятно, никогда и не повернет тот лист обратной стороной. — он снова пытается успокоить меня, когда погружаюсь в полное молчание. Во второй половине дня спикеры ведут себя, словно дроны, и на этот раз я не концентрирую свое внимание и не делаю ни единой заметки. Мое сердце колотится. Как я могла поступить столь непрофессионально? Знаю, Сойер отвлек меня, когда подозвал, чтобы спросить о Берлинском проекте, но это все еще неприемлемо. Мне не стоило ни на секунду выпускать этот лист из рук.

Мы проводим следующий час, наблюдая за тем, как Гейб перелистывает опросники. С каждым разом, как он переворачивает очередной лист и опускает его обратной стороной вниз рядом, я понемного умираю. Он точно увидит записи на обратной стороне опросника Престона, когда перевернет его. Мой босс сидит прямо рядом с ним. Что, если Гейб покажет это Сойеру? Я умру. Мой желудок переворачивается, и я размышляю, не уйти ли пораньше. Но нет. Я не могу этого сделать. У меня есть работа, и Сойер может нуждаться в чем-то, а несмотря на сегодняшний секс-опрос, я — профессионал.

Гейб переворачивает следующий лист обратной стороной кверху.

И на обороте видны надписи.

Сидя на два ряда дальше, я не могу разобрать слов, но, судя по тому, что он что-то пишет, знаю, это не секс-викторина.

Телефон Гейба, что лежит на столе экраном вниз, вдруг загорается от входящего вызова, хотя звук отключен. Не уверена, посмотрел ли он вообще, кто звонит, но парень нажимает пальцем кнопку игнора и переворачивает опросник Престона.

Я вижу, как он трет подбородок большим и указательным пальцами, пока читает написанное.

Наблюдаю, как осознание поражает его, как напрягаются его мышцы возле левого виска, когда мужчина наклоняет шею, чтобы ближе разглядеть документ.

А затем я вижу, как он сгибает лист пополам и еще пополам, прежде чем приподняться с кресла настолько, чтобы просунуть бумагу в задний карман брюк.

Ну все, я покойник. Должно быть, именно так себя чувствуют мертвецы.

Вторая глава

Гейб

— Что ты думаешь о Сандре? — спрашиваю у Сойера, подхватывая подписанный бейсбольный мяч с витрины вдоль дальней стены его кабинета. Я сажусь на одно из гостевых кресел напротив его стола и подбрасываю мяч над головой, а затем ловлю его снова.

Он рассматривает что-то на мониторе и останавливается, когда слышит мой вопрос, обращая на меня внимание.

— Тебе известно, что она — лучший исполнительный помощник, что у меня был. Тебе нужна ее помощь с чем-то? Я думал, ты доволен Престоном?

Почему-то отдел кадров постоянно определяет ко мне геев или женщин, которые мне в матери годятся. Подозреваю, это происходит по прямому приказу Сойера. Мудак.