Веселие Руси. XX век. Градус новейшей российской истории. От «пьяного бюджета» до «сухого закона»

20 г алкоголя – пульс возрастал всего на 10–15 ударов либо, у более здоровых людей, не изменялся вовсе;

30 г алкоголя – увеличение на 430 ударов по сравнению с нормой;

60 г алкоголя – увеличение на 1872 ударов;

120 г алкоголя – увеличение на 12 980 ударов;

180 г алкоголя – увеличение на 25 488 ударов.

Таким образом, Волович пришел к выводу, что при малой дозе в 20 г никаких негативных последствий в организме человека не происходит. Напротив, алкоголь вызывает стимулирующие очистительные процессы. Потреблять эту дозу алкоголя даже необходимо в качестве профилактического средства осенью, зимой, в сырую погоду. В пересчете на сорокоградусную водку 20 граммов спирта равняется 50 граммам водки. 75 г водки, по расчетам Воловича, это уже предел нормы. Потребление водки свыше 150 г в сутки уже вредно. А если человек выпивает водки более 250 г – это просто опасно. При учащении ударов пульса на 10 000-12 000 не всякое сердце выдерживает подобную нагрузку[133].

Проблеме влияния алкоголя на организм уделял внимание в своих исследованиях и И.П. Павлов. Он сравнивал последствия алкогольного опьянения с симптомами шизофрении. В статье «Пробная экскурсия физиолога в область психиатрии» он писал: «Симптомы шаловливости, дурашливости, а также вспышки возбуждения с характером агрессивности, которые встречаются у шизофреников… очень напоминают картину обыкновенного начального алкогольного опьянения… Отсюда при алкогольном наркозе беспричинная и необычная шаловливость, плаксивость и веселость, то излишняя чувствительность и слезы, то гневность» [134].

Вывод Павлова был так же однозначен, как и односторонен: «Алкоголь гораздо больше горя причиняет, чем радости, всему человечеству, хотя его употребляют ради радости. Сколько талантливых и сильных людей погибло и погибает из-за него»[135].

Качество вина

Широкое распространение в России имела практика подделки вин. Русские виноделы, как правило, стремились копировать иностранные образцы. По данным Министерства финансов, к началу ХХ века из ассортимента российских виноградных вин только около 8 % обладали признаками, свойственными натуральным винам, остальные являлись подделкой. Так, портвейн, стоимостью 70 копеек бутылка, изготовлялся по следующей технологии: на 17 ведер белого крымского вина добавлялось ведро сахарного сиропа, полведра заграничной малаги и полтора ведра хлебного спирта. Полученной смесью выполаскивали бочки из-под настоящего портвейна, и на сем производство «портвейна» завершалось. Для придания полного внешнего сходства с оригиналом использовали различные химические красители. В частности, «русский портвейн» окрашивали с помощью каменноугольной смолы. Пятнадцать лет шла разработка закона о фальсификации вин. В Бессарабии в 1908 году действовала специальная правительственная комиссия по пресечению изготовления подделок, но безрезультатно. Только в 1914 году соответствующий закон был наконец-таки принят[136].

Наиболее крупным российским производителем вин являлась образованная в Алуште фирма Токмакова и Молоткова. По данным на 1912 год, в их подвалах хранилось 118 тысяч ведер вина, а на рынке было реализовано 520 тысяч бутылок. Отделения фирмы размещались в Петербурге и Москве, представительства – в 12 других городах страны. Но все-таки основную часть виноградного вина производили не крупные компании и даже не государство, а мелкие хозяева. Особенно виноделие было развито в крестьянских хозяйствах Южного Приднестровья и Кавказа. Так, из 2000 дворов бессарабского уездного центра Аккермана половина существовала исключительно за счет продажи домашнего вина[137]. По установленным в России ценам, бутылка шипучего вина стоила 1 рубль 40 копеек, любого другого – 45 копеек[138].

Согласно высочайшему замыслу, водку и другие спиртосодержащие суррогаты на столе русского человека должно было заменить именно виноградное вино. Именно поэтому император освободил виноделие от уплаты акциза, дал разрешение на беспатентную торговлю в местах выделки вин, а также продажу их не только в лавках и погребах, но и «с возов и лодок». Однако филантропические намерения высшей власти расходились с интересами Министерства финансов. Поэтому последнее стало чинить безакцизному виноделию всевозможные препятствия. И в результате вместо предполагаемого развития винного производства происходил его регресс[139].

С введения винной монополии сокращается число трактиров, но увеличивается количество пивных. Так, в Екатеринбурге в конце XIX века насчитывалось 32 пивные лавки, а к 1914 году их стало уже 148[140]. В Херсонской губернии в течение года после введения винной монополии появилось 36 новых пивных лавок и буфетов. Объяснение росту пивного бизнеса простое: в отличие от виноградного вина пиво облагалось акцизом. Местным властям были невыгодны безакцизные винные продажи, и они начинали продвигать пивной промысел[141].

Винная реклама и ресторанные правила