Веселовский портал

Мы выполняли, лишь изредка поглядывая в сторону соседа. Вскоре начались упражнения посложнее. Нам пришлось вставать на задние лапы и стоять, пока не будет другой команды. На лапах это было сделать очень сложно. У нас не получалось. К нам подошел Лис и ощетинился на первый раз. У нас не получалось и не получалось. Тогда он укусил Барика за правый бок. Барик заскулил и с трудом встал на задние лапы. Мы тоже сосредоточились и встали на задние лапы. Встали все, кроме Эмиля. Злюка уже шел его кусать, как с испугу Эмиль оттолкнулся от земли и вытянулся прямее нас всех. Злюка встал рядом. Послышались другие команды, с которыми мы уже справлялись. Пятнадцать минут продлились как целый час, и нас отпустили.

– Как ты, Барик? – подошли мы все к товарищу. Он грустно провыл:

– Что же с нами стало? Как же мы будем?

Ребята на всякий случай все еще оглядывались на больших собак. Злюка приближалась. Другие щенки почему-то бежали оттуда бегом.

– Надо бежать? – спросил у бегущего мимо щенка я. Мне не ответили, но я сделал вывод, что надо. Тем более Злюка снова ощетинился. Мы побежали. Барик отставал, но мы его не бросали, мы подгоняли его и оборачивались удостовериться, что он бежит. Мы выбежали из гаражей, побежали вдоль улицы Веселовского к строительному техникуму. Обогнули его и только там свалились от усталости на траву. Нас уже давно не преследовали, но мы бежали, чтобы оказаться подальше и спрятаться. Все мы тяжело дышали, вывалив длинные языки наружу. Я глядел на своих одноклассников. Еще утром мы все были учениками седьмого класса, а сейчас щенки-дворняжки. Эмиль, упитанный белый щенок с темными вставками на спине и морде, кудрявый. Дамир, длинноногий черно-белый песель, с вытянутой мордой. Барик, щенок окраской чуть посветлее черного, с короткими лапами и со слезящимися глазами-пуговками. Ваха, весь черный, окрасом похожий на ротвейлера щенок, только морда приплюснутая. Раиль, головастый, глазастый с редкими пятнами разных размеров щенок, с крупными лапами. Самого себя я не видел, но могу точно сказать, что я был однотонный. Я смотрел на их новые облики. Я их узнавал и думал над вопросами Барика.

– Тоже мне, провинция Китая. Ребята, как думаете, это не сон?

– Меня больно укусили. Я до сих пор чувствую боль, исключено, не сон, – сказал Барик и лизнул свой больной серый бок.

– Тогда, может, умерли? – предложил Дамир.

– Исключено, мне больно, – отвлекся от лизания Барик.

– Ребята, я не хочу ночевать здесь. Давайте, двинемся домой? – предложил Эмиль и попытался зубами перекусить свой браслет. Он стиснул его изо всех сил, нарвался на внезапную зубную боль. Браслет был с толстой металлической окантовкой. Просто перегрызть не получится.

– А что дома? Тебя узнают и пустят в теплую постельку? – съязвил я. – Или кушать хочешь?

– Я бы не отказался от маминого беляшика, – ответил Эмиль и втянул слюну, которая текла из зудящих зубов. – И чипсов нету.

– Кстати, чипсы, – задумался я. А не могла ли стать причиной перевоплощения утренняя встреча с бродячей собакой на остановке, когда мы чипсы ели, а бродячую собаку обидели. – По-моему, это был наш Волк. Похож? – обратился я к Вахе. Все уставились на Ваху. Он бросил в нее гайкой.

– Похож. Что замолчал? – спросил нетерпеливо Раиль у Вахруддина.

– Значит, я у вас крайний? Из-за меня все случилось? Как всегда. Молодцы! А кто смеялся громче всех? А, Дамир? – Вахе не понравился обвиняющий тон.

– Я – виноват. Я дразнил собаку едой, и на остановке и с утра, дома, – признался, вздыхая, Эмиль. – Я будущий преступник, – добавил он и захныкал, тряся головой.

– Что ты? Преступник – я. Я с утра раздавил хвост своей же собаке, когда заезжал на машине во двор. Да еще и погнал ее вон, – разоткровенничался Дамир. – Я торопился. Я люблю своего Джека. Просто так получилось, – оправдывался дальше Дамир.

– Значит, у всех с утра был инцидент с собакой? – уточнил настороженно я.

– Я стрелял. Но не в свою. В свою я ни за что в жизни не стал бы стрелять, – поклялся Барик.

Я посмотрел на Ваху и Раиля.

– Я свою утром гонял из сада, – растерянно сказал Ваха. – Земляными комьями. Она молодые саженцы потоптала.

Мы не сводили с него укоряющих глаз.

– Я, конечно, сам виноват. Заигрался в игру в телефоне и забыл покормить ее перед сном вчера, хотя бабушка меня спрашивала, покормил ли я ее, – добавил Ваха, жалея о своем поступке. – Я забил. Мне стыдно.

– Я вообще – убийца. Меня правильно наказали, ребята, – признался Раиль и, опустив голову, замолчал, как бы набираясь смелости говорить дальше. – Я утопил четверых щенят сегодня утром. Это из-за меня нас всех. Я заслуживаю наказания. Теперь десять лет буду жить жизнью тех, кого убил.

Плечи светлого головастого щенка затряслись тоже.

– Прекратите панику, – призвал я, чувствуя, что должен признаться, что только наблюдал и ничего плохого не делал собакам. – Я видел сегодня утром, как Барик гонял уличных псов по дороге и от души посмеялся. Знал бы, что это карается так строго. Десять лет собачьего режима! Вообще не выходил из дома утром.