Веселые и грустные истории про Машу и Ваню

– Тебе страшно было? – помедлив, спросил я.

– Нет! – удивился Ваня. – Я еще раз хочу сходить. С тобой. Пойдем?

– Нет, – сказал я.

– Почему? – Ваня посмотрел на меня так пристально, что я понял: готовится масштабно разреветься.

– Выбирай, – быстро сказал я, – на роликах или в Мавзолей?

– На роликах! – крикнул Ваня. – А потом в Мавзолей.

– А потом в Мавзолей или «Человека-паука-3» в кинотеатре смотреть?

– А там будет зеленый гоблин? – уточнил Ваня.

Я хотел ему сказать, где он уже видел зеленого гоблина, но сдержался.

– Будет, – кивнул я.

– Пойдем смотреть «Человека-паука», – согласился Ваня.

– А ты, Маша, что можешь рассказать? – повернулся я к дочери.

– Я подумала, что он живой и сейчас повернется. Он как будто просто спит и сейчас проснется. Я не верила, что он мертвый.

– А когда поверила?

– Когда все поверили, тогда и я поверила. Я не понимала, почему его на кладбище не похоронили. Но потом мне рассказали.

– И почему?

– Потому что он в бога не верил.

– И кто тебе рассказал? Мама?

– Нет, – сказала Маша.

– Воспитательница?

– Конечно, нет.

– Ну, кто тогда?

– Он просил не выдавать его.

– Маша, скажи, пожалуйста, – попросил я. – Дело очень серьезное. И потом, я все равно уже понял кто.

– Ты понял, что Федя? – недоверчиво переспросила Маша.

– Конечно, понял, – с облегчением сказал я.

Федя старше Маши почти на два года и, как выяснилось, все понимает правильно. А я еще думал, разрешить ли Маше дружить с мальчиком, который настолько старше ее. Такой ведь поматросит и бросит.

Теперь разрешу.

«Мы ходим в дельфинарию»

У Вани в детском саду есть мальчик, который старше его на год. В таком возрасте, когда Ване четыре года, это не разница, это – просто пропасть. Вася кажется ему, наверное, взрослым дядькой, а то и стариком. Ваня, скорее всего, может разглядеть морщины у Васи на лице.

И вот Вася Ваню терроризирует. Странно, но Ваня не очень переживает по этому поводу. Просто Вася часто возникает в Ваниных разговорах. То Вася у Вани игрушки опять отнял. То щеку расцарапал. То шапку спрятал.

Я уже сказал Ване, чтобы он передал Васе: если тот еще что-нибудь с Ваней или с его шапкой сделает, то будет иметь дело со мной.

Через пару дней Ваня сказал, что Вася опять свистел ему в ухо и не давал спать. Я спросил Ваню, передал ли он Васе мои слова.

– Передал, – сказал Ваня.

– И что? Он понял?

– Он сказал, что понял.

– И все равно продолжает?

– Конечно.

– Почему?

– Так это же Вася.

Пока я думал, что надо и в самом деле прийти утром в детский сад и не забыть поговорить с Васей, но все-таки так, чтобы этот разговор не стал для него психотравмой, Ваня сам вышел на меня с предложением.

– Папа, – сказал он, – я знаю, что надо сделать. Надо дать Васе почитать хорошую книжку. У меня есть. Он прочитает и все поймет. Мне кажется, он ни разу в жизни не прочитал ни одной книжки.

Я был растроган. Я понимал, что это предложение лишено, наверное, практического смысла, но отдавал себе отчет в том, что Ваня в четыре года считает хорошую книжку единственным средством воспитания безнадежных хулиганов.

Маша услышала наш разговор и вдруг сказала, что она с этим Васей сама разберется. Так Вася, сам того не подозревая, мгновенно оказался в ситуации, в какой только что был по отношению к нему Ваня. Ведь Маше уже шесть с половиной лет.

– Я знаешь как с мальчишками разбираюсь, – сказала Маша.

Я это и правда знаю. Воспитатели в детском саду говорят, что Маша не только дружит исключительно с ними, но и держит их в кулаке. И она мне показывала этот кулак.

И она что-то в итоге сделала с этим Васей. Она не говорит, что именно. Но его больше нет в Ваниной жизни и в его разговорах о ней.

Я думаю, что Маша его, конечно, просто избила. Я думаю об этом с уверенностью, потому что вижу, каким счастьем светятся ее глаза, когда она говорит, что очень быстро разобралась с ним.

А Ваня тем временем по-прежнему пребывает в каком-то рассеянном майском настроении. Маша, хотя и сама часто дерется с ним, на самом деле создала ему тепличные условия для жизни. Она бьет его, только когда чувствует, что на ее глазах Ваня совершает какую-нибудь глобальную несправедливость. Чаще всего по отношению к ней, конечно. Я, например, подарил им по радиотелефону с вмонтированным в него чупа-чупсом. Это игрушечные телефоны с настоящим радиоприемником. И вот Ваня у своего наушника случайно оторвал одно ухо, очень расстроился и переживал до тех пор, пока не оторвал такое ухо и у Машиного телефона. И она увидела, как он это делает. И избила его. Но и он дрался как лев – как раз ее радиотелефоном. В общем, нет у них больше ни одного радиотелефона.

Но тем не менее настроение у Вани и правда до странности светлое. Он ходит и целыми днями что-то шепчет, качает головой. Пока шел с няней из детского сада, нарвал букет куриной слепоты и ночью подарил мне. Не маме и не сестре. Это я получил этот букет. И это у меня стоял комок в горле.

А на следующий день Ваня сказал, что ему очень нужны две пачки жвачки «приколись по-кислому» с татуировкой.

– Зачем тебе столько? – спросил я.