Веселые каникулы мажора

Девочка с глазами из самого синего льда

Тает под огнём пулемёта.

Должен же растаять хоть кто-то!

Скоро рассвет, выхода нет!

Ключ поверни и полетели.

Нужно писать в чью-то тетрадь,

Кровью, как в метрополитене.

Выхода нет.

Выхода нет…

© «Сплин» — «Выхода нет»

Несколько дней не могу найти себе места: сон не идёт, а если и идёт, то можно ли нормально высыпаться в гамаке?

Дед шутит по этому поводу, а бабушка недовольно качает головой, сооружая на завтрак очередной шедевр. Старается угодить Маринке, которую аж крутит от общей обстановки.

Ей здесь не нравится.

Только пляж и море, а всё остальное вызывает недовольную гримасу.

Комната — не нравится.

Еда — не нравится.

Развлечения… Их здесь нет в том объёме и том виде, в которых она себе представляла, когда собиралась со мной.

Каблуки, яркие наряды, косметика, и духи для разного времени суток не про Орск

.

Всё чаще по утрам я думаю о том, что хорошо бы отправить свою девушку домой.

Всё чаще по вечерам я думаю о том, что Марина давно перестала быть моей девушкой.

И только сегодня, проснувшись в очередной раз в неудобном положении, я понимаю, что по дням-то прошло всего ничего, а жизнь успела сделать крутой вираж. Тот самый, который с чудесами и непредсказуемым финалом в конце полёта.

Только если Балу ещё мог хоть как-то выбраться из западни, то у меня странное ощущение, что я сам себя в неё загоняю. А всё дело в том, что я превращаюсь в ненормального следака, который не может выпустить из поля зрения единственного человека.

Да, блин… Да, блин, да! Я слежу за Васькой!

Услышав от бабушки, что она через день ходит за хлебом после обеда, я тоже езжу в магаз. Ставлю бэху за углом склада и наблюдаю, как рыжая с подружкой тащат домой сетки с буханками. Каждый раз по рукам себя мысленно бью, чтобы не выскочить и не помочь. И выскакивал бы, но Марина…

Марина сидит рядом и палит меня. Для неё мы «просто пропускаем очередь». И я надеюсь, она в это верит.

Сегодня, проковырявшись с дедом в сарае до обеда, я снова на боевом посту. Савельева кривит губы и ноет, что устала уже от деревенского отдыха, а я нервно отбиваю по рулю «Сплина», который фоном звучит по радио.

Выбор радиостанции Маринке не нравится тоже. Вообще причина её недовольства прозрачнее некуда: я ночую во дворе, а не с ней. И хоть неоднократно пояснял, что в доме родных я не могу позволить совместные ночёвки, Савельева понимать отказалась. А я, чёрт побери, в натуре не могу! Она же орёт, как раненая кошка! Перепугает домашних, потом сама же краснеть будет…

Перевожу взгляд в бок, где Савельева развалилась на сидении, выставив ноги в открытую форточку.

«Нет, такая и краснеть не будет», — делаю однозначный вывод, стискивая руль пальцами.

После открытия магаза прошло уже полчаса, людей нет совсем. Но и Василисы тоже нет, как и её подруги.

— Мы долго ещё?

— Иду, — недовольно отвечаю, злясь больше на себя. — Сейчас приду.

В самом деле захожу в прохладное помещение, отвечаю на дежурные вопросы бабы Симы. Раньше она жила за Морозовыми, а теперь, оказалось, перебралась в дом к дочке.

Прошу дать лимонад, набираю конфет деду, для Маринки беру её любимые батончики.

— И чупсы, баб Сим, вот те, рыжие, — прошу, хотя конфеты на палочке у нас никто не любит. Просто…

— Сколько тебе?

— Все.

Сгребаю последние четыре штуки и убираю в карман шорт.

— Василиса расстроится, её любимые. Или ты для неё, а, Андрюш? — хитрый прищур совсем не старческих глаз и едкая ухмылочка заставляет меня ухмыльнуться в ответ.

— А как же! Сейчас поеду да отдам.

— И то верно. Невеста невестой, а старинных друзей забывать негоже. Хорошо, что вы с Васенькой общаетесь, хорошо. А конфеткам она обрадуется, точно знаю. Они как раз с Санечкой на дикий пляж поехали. Я на обеде во дворе ковырялась, так Сашу и расспросила…

Словоохотливую бабку хочется расцеловать, но я прошу её дать мне еще любую шоколадку. Расплачиваюсь за покупку и забираю все, оставив сладкую плитку на весах.

Со словами «Это вам!» выскакиваю на улицу, которая тут же обрушивается удушающей жарой. Пока дохожу до машины, футболка прилипает к спине, а лоб покрывается испариной.

— Слушай, Марин, тебе не жарко в них? — пальцами подцепляю тонкий капрон, в который снова упакованы ноги Савельевой. — Это ж парилка настоящая!

— Красота требует жертв, — фыркает… эээ… девушка.

«Моя» язык уже и не поворачивается назвать.

— Уверяю тебя, без них тоже очень красиво. А главное, понятно. Бабушка уже косится на твои колготки.

— Бабушка, — фыркает Савельева. — Что она понимает в моде? В этом твоем селе вся красота в калошах. Калошах, Андрюш! Или стрёмных платьях, которые вышли из моды лет пять назад.

— Тебе виднее, — завожу машину, выезжая на общую дорогу. — Но платья хотя бы не потеют так сильно…

Не, я согласен, что выходит грубо. И по роже получил заслуженно. Наверное.