Веселые каникулы мажора

— Не смотри. И дыши глубоко, — шипит Сашка, помогая подняться. — Идти можешь?

— Угу, — стираю слёзы, и, прихрамывая, дохожу до велосипеда. — Могу.

— Нормально?

— Угу.

Неторопливо пробираемся вокруг участка уже не думая про собак. Одна нога болит так сильно, что приходится стиснуть зубы. Приземлилась я все-таки «удачно»: не просто на дорожку, а на мелкие камни, которыми дед Семён засыпал лужу.

— Вась…

— М? Иду я. Нормально, — отзываюсь, опустив голову. Слежу за тропинкой, чтобы не навернуться повторно.

— Тихо. Смотри!

Саша показывает пальцем в небольшую щель среди плотных штакетин.

— А… Ааа… — хлопаю ресницами, в шоке от того, кого вижу выходящим из подъехавшей к дому машины.

* Исп. — Натали «Ветер с моря дул»

Глава 12

Лето 1998 год. Андрей.

Пусть,

снег и дождь.

То гроза, то слеза.

День или ночь.

Солнца луч, или облака.

Вот так.

Загорится и уснет звезда.

Пустяк.

Вот так.

Не осталось от неё следа.

Пустяк.

© «Русский размер» — «Вот так»

Находясь в шоке, как под действием токсичных препаратов, ныряю в прохладную воду и максимально долго плыву, прижимаясь ко дну. Хорошо ещё, что брелок с ключами и портмоне успел бросить на ближайший камень, потому что голова соображать перестала. Стоило только коснуться губ рыжей вредины, мозг утёк и сделал ручкой, намереваясь свались в отпуск.

Пришлось тормозить, хотя внутри всё буквально молило продолжить. Но я же не мерзавец какой-то! Вася оттолкнула, и я замер.

А вот если бы оттолкнула…

Ух. Лучше не думать, потому как выдержке моей прямой путь с мозгом — латать нервы и зализывать раны, которые я наношу своими разыгравшимися фантазиями.

Вынырнув на поверхность и хапнув солёной воды, громко отфыркиваюсь, а потом беру курс на скалу. Сашку застаю сидящей на самом краю, бездумно бьющей ногой по водной глади. Круги, конечно, зачётные, но вряд ли молодой девчонке подходит такое занятие. Не долго размышляя, пугаю её, что подруге нужна помощь и с удовольствием растягиваюсь на нагретом камне.

Лепота!

И нет, мне не стыдно: судя по красным щёчкам Василисы, ей, как минимум нужно выговориться. И как максимум нужен человек, с которым она хором обругает меня. Чем лучшая подруга не вариант?

Да-да, я всё продумал!

Всё, да не всё… Увы, вода остудила кожу, но внутри до сих пор жжёт напалмом, а губы хранят сладкий вкус Василисы. И лёгкие под завязку забиты карамельным запахом. Как наваждение, от которого не убежать и не спастись!

Посмеялся бы с удовольствием, только мне ни капли не смешно. Рыжие же часто считались ведьмами. Может, Цветочек тоже? Того самого? Ведьма в смысле? Облилась чем-нибудь ядовитым, а я тут с ума схожу.

Начинаю складывать все факты, которые помню, и прихожу к неутешительному выводу: кажется, моя странная тяга к Василисе Морозовой началась давно. А шестнадцать глупо было бы признаться в симпатии к девочке-подростку, но я четко помню наш с ней танец. Уже тогда меня волновал аромат конфет, которым постоянно пахла девчонка.

Потом жизнь закрутила, разделила нас, но я ведь не забывал⁉ Да и как забудешь ту, с которой повезло родиться в один день?

Вспоминал, да. Не так уж и часто, но в самолете же дыхание перехватывало от ожидания встречи? Перехватывало, стоит признаться себе.

Блин… Что делать-то?

Маринка здесь, у отца дела идут в гору, партнёр батин наверняка уже фужеры к свадьбе начищает, а я… Я не хочу!

Вот сейчас — чётко и ясно — проговариваю мысленно: не хочу с Савельевой. Не тянет. Не возбуждает. Не горит с ней.

А горит ли с Васей? Вопрос, требующий детальной проработки, потому что Цветочек не та, с которой можно развлечься и забыть. Она из тех, кто врывается в жизнь без предупреждения и остаётся в ней навсегда. Это даже мой неподготовленный к такого рода событиям мозг понимает.

Отлипаю от скалы и ложусь на живот. Смотрю на своё отражение несколько секунд, а после разбиваю его, рыбкой уйдя в глубину. Распахиваю глаза и любуюсь солнцем, которое искаженно и размыто светит в небе.

Лёгкие горят от нехватки воздуха, но я держусь и не выныриваю, чтобы проверить себя и выносливость. Только когда чувствую, что наступает предел, позволяю себе показаться над водой.

Щурюсь, улёгшись на спину, и плывя к берегу.

Солнце. Светит ярко, но очертания его иные, более чёткие что ли.

И я вдруг понимаю одну вещь: Маринка — это то, что было со мной под водой. Это ограничение движений, дыхания, внимания. Это размытое и далёкое солнце и почти нет тепла. А Вася…

Василиса — это солнце, которое согревает, дарит тепло, и к которому тянется всё живое. Под «всем живым» я имею в виду себя любимого.

Осознавать такую важную вещь, болтаясь в воде даже… приятно… Простор и тишина, никто не мешает. Общий пляж отсюда виден, но звуки ветерок уносит в другом направлении.

Под скалой, где еще несколько минут назад я целовал Василису, тоже никого…

Это цепляет. Убежали? Конечно, следовало ожидать…