Веселые каникулы мажора

Прикидывает в уме и берется за бадью с отходами. Улучив момент, выливает всё содержимое на Петра.

Под отборный мат Андрей быстро что-то говорит дедуле и подхватывает меня на руки.

— Андрюш, — зову, — я не…

— Ты. Идешь. Со мной, — чеканит и уносит из родного двора.

Голую, растерянную и заплаканную.

За нашими спинами скандал только набирает обороты, но Барс не снижает темпа. Почти бежит по тёмной улице до самого поворота к его дому.

Несёт меня он, а задыхаюсь я.

От того ужаса, что развернулся на моих глазах. От мыслей за близких, оставшихся с монстром. От страха за Андрея, который не раздумывая бросился защищать меня.

Он молчит, только тяжело дышит, а я начинаю понимать, что разбитое лицо тоже его рук дело.

Пётр… Проклятый Пётр, который появился в нашей жизни и всё пошло ко дну. Вся наша счастливая семья развалилась с его появлением.

Да, именно с его появлением погиб папа… Как же я раньше этого не поняла? Может быть, это он… Он его…

Боже мой…

Прячу лицо на плече Барса и тихо скулю от внезапного озарения. Не сомневаюсь даже, что все мы были слепцами и не видели очевидного.

Или, быть может, только я одна не замечала? Так его боялась, что просто не сумела сопоставить события?

Ещё хуже мне становится в комнате Андрея, куда мы попадаем через террасу.

Стараемся не шуметь, чтобы не разбудить его домашних.

Барс тихо прикрывает дверь, жестом предлагая мне присесть на диване.

Сдергиваю лоскутное покрывало и заворачиваюсь в него. Отрешенно обвожу пальцами каждый квадратик, вспоминая, как наши бабушки шили такие нарядные одеяла вечерами по выкройкам из модного журнала.

Моё осталось в городе. Я не смогла привезти с собой, потому что собирала только самые необходимые вещи, да еще боялась, что кто-нибудь догадается раньше времени.

Вот синяя центральная вставка с серебристым узором. Ковыряю его ноготком:

— Помнишь, как я плакала, что синяя досталась именно тебе? А мне пришили дурацкую красную со звездой.

— Помню, — тихо отвечает Барс, копаясь в шкафу. Достаёт мне свои шорты и футболку. — Завтра из Наташкиных вещей подберем, а пока возьми мои, ладно?

В его голосе слышится… вина?

Он считает себя виноватым?

Всё ещё завернутая в покрывало, встаю и зажигаю верхний свет. Мы щуримся, привыкая, и замираем друг напротив друга.

— Андрюш, — начинаю первой, переживая за Барса. — Ты только… Только ты…

— Прости меня, Вась. Прости… Я не должен был… Надо было сдержаться, а я…

— Всё сделал правильно, — заканчиваю за Андрея. — Как настоящий мужчина. Правда. Я так считаю.

Ладонью несмело касаюсь щеки, почему-то зная, что именно это сейчас важнее любых слов. Будто мы онемели, и нам доступны только взгляды и касания.

Пусть… Пусть без слов, но он должен знать: не виню. Не осуждаю. Я… Я горда тем, что в моей жизни есть такой вот Барс. Как настоящий царь зверей, как рыцарь…

«Только не уходи», — кричат мои глаза, а его обещают, что он будет рядом.

Андрей поворачивает голову и проходится губами по чувствительной коже запястья. Обжигает поцелует, но этот ожог такой желанный сейчас.

Хочу сгореть в его пламени, чтобы… Чтобы очиститься. Чтобы принять новую реальность.

Чтобы в пепел превратить любое упоминание отчима…

И Андрей понимает. Поддерживает меня, как и всегда.

Прижимает к себе, плавно опуская пёстрое покрывало к нашим ногам.

Стягивает разорванную футболку и избавляется от шорт. Целуя, оттесняет меня к дивану, аккуратно укладывая на маленькие подушки.

Лёгкие заполняет запах Барса. Его аромат, от которого у меня кружится голова. Едва уловимый запах мужского пота и слегка соленый вкус кожи, тихий стон и движения тел в унисон.

Мы вместе парим в невесомости, и вместе вращаемся вокруг солнца, рассыпаясь на миллиарды больших и маленьких звездочек.

И как эхо из прошлого, звучит среди нашего дыхания забытое, но такое сейчас нужное:

— Ааандрееей…

* Исп. — Алена Апина «Электричка»

Глава 34

Лето 1998 год. Мама Василисы.

Дорогие мои, я решила вставить эту главу,

чтобы стало немного понятнее поведение мамы.

И обозначить то, что произошло после драки во дворе.

* * *

Мама, это небыль, мама это небыль,

Мама, это не со мной!

Неужели небо, неужели небо

Задеваю головой?

На ковре-вертолёте

Мимо радуги

Мы летим, а вы ползёте,

Чудаки вы, чудаки.

© гр. «Агата Кристи» — «Ковёр-вертолёт»

Успев задремать, подскакиваю от криков, которые доносятся с улицы. Выглядываю в окно и замираю в ужасе, когда среди двигающихся фигур узнаю своего мужа и мальчика Василисы.

Юный Андрюша, такой славный и добрый мальчишка, наносит удары моему мужу.

Была бы моя воля, присоединилась бы к нему, поддержала… помогла добить, но…

Мне приходится переставлять свинцовые ноги и спешить вниз, чтобы каменной статуей вновь замереть у порога.

А я ведь просила… звала Василиску бежать домой, догадываясь, что Пётр не просто так пожелал прогуляться.

Ненавижу.