Веселые сумасшедшие, или зарасайские беседы

Аркадий: Он может писать книги, если у него есть мир друзей, которые его приняли, которые его интеллектуально подкармливают, которые его понимают. Если он создал этот мир и если этот мир действительно качественный. Если он действительно имеет очень качественные выходы. Понимаете в чем дело: в мире, в котором мы живем, очень легко войти в готовую модель и в ней застрять. Когда я уезжал из России в 73-м году, у меня было пять-шесть друзей. Мы проходили через сложный опыт вхождения в мировые духовные традиции. Восстанавливали нанесенный атеизмом урон. Потом они все, почти без исключения, стали либо священниками, либо дьяконами, либо церковными писателями – естественно, православными, потому что жили в России. В то время это было очень серьезное решение. Очень смелое и на пределе нравственной ответственности. Это были внутренне очень красивые люди. Я вернулся через двадцать с чем-то лет, и опыт моих друзей оказался связанным не вообще с христианством, а с православными институтами. И не вообще с православием, а очень жестко с русским православием. Очень ограниченным, прошедшим через прокрустово ложе советской системы. Вы знаете, что православие, как и другие религии в России, искажалось, подлаживаясь под советскую власть. Все это довольно ограниченный, искаженный опыт и очень похожий на все советское. Поэтому все это не очень качественное. В глубине души они понимают, что это некачественно.

Римас: Да, надо быть немножко помешанным, чтобы выдержать. У меня один друг тоже "поехал", но хорошая такая помешанность, он не стал психом. Его в армии побили очень сильно, он лежал в психушке, потом вышел и опять восстановился. Я с ним говорил, он только икает. Я когда учился с ним вместе, так он единственный сказал: "Я верю в Бога". У него твердая вера, и его абсолютно не волнует ничего вокруг, он чувствует только так. А я чувствовал, что он немножко поехал. Но сейчас уже, я встречал его года два назад, он совсем восстановился, как мне кажется. Он очень спокойно говорит. Совсем чисто. Он очень чистый человек. Человек, который тогда так сказал, когда вся наша группа была из хулиганов. Я в техникуме учился. Металлическая специальность. Он говорил, что его в армии били, но он через все прошел и стал священником. Без книг, без общества, без поддержки, без ничего он вошел в это. И сейчас внутренне он очень счастливый, как я вижу. Все в порядке. Ну, это просто пример.

Аркадий: Пример друзей – это самое важное в нашей жизни. Пример людей, которые рядом с нами. И в этом смысле, мне кажется, для Скайсте важный пример – это пример Виргинии, которая стала, в каком-то смысле, хозяйкой своего мира. Я вас, Скайсте, вижу в каком-то похожем ключе, но в иной обстановке, чем у Виргинии. Я очень хорошо вижу вас ведущей свой дом, своих друзей, свою семью, молодых… Вам надо реализоваться. Иначе вам несдобровать. Потому что сторож и уборщица – это не выход для вас. Вам надо решить и стать хозяйкой, приютить…

Скайсте: Хозяйкой я стала, но сама не причастна к творчеству, и в моем доме нет творчества.

Аркадий: Каждый человек умеет творить. Найдите себя. Если вы не найдете себя, то что же тогда вы сможете дать другим? У вас есть для этого энергия, есть собранность. Это очень важно. Вы можете дать пространство для творчества. Вы можете взращивать души. Для этого вам нужна социализация. Вам надо войти с корнями в общество, в его структуры, в учреждения, во все эти вещи, которые вам до сих пор были противны. Мне кажется, для вас это идеальный путь. Путь покровительства. Вы похожи на человека, на которого двадцать-тридцать человек смотрят с надеждой, и вы их кормите.

Скайсте: Их кормить?

Аркадий: Вы их кормите духовно…

Четвертая беседа 17 июля об образе себя