Весёлый зоопарк

— Почему у одного льва есть грива, а у второго нет? — взволнованно рассматривала семилетняя Оля большого зверя.

— Линяет! — пошутил мужчина в очках.

— Чем гуще грива, тем больше власти, — объясняла бабушка с улыбкой. — До шести месяцев он просто львёнок без власти в прайде.

— Кошка с гривой! Это атмосферно! — засмеялась соседка Вика, поправляя свои волосы, как гриву. Ей уже одиннадцать, и ей не всё равно, как она выглядит.

— Грива — это красиво, как борода у дедушки. Лев — царь зверей, какой ты большой и сильный! — присвистнул Егор.

— Царь он, пока не проснётся львица-царица, — засмеялась Вика. — Не свисти, конфет не будет.

— И грива защищает шею. А дедушкина борода от кого его защищает? — бабушка улыбалась, весёлое настроение детей передалось и ей.

— Бывает грива у львиц-мам? — спросила Оля.

— Редко. Это ошибка природы. Самки с гривой не котятся, не рожают себе львят.

Вдруг в зоопарке раздался вой.

— Волк? — остановилась Вика.

— Вернёмся к нашим козам! Или к нашим баранам! Вернемся к трем украденным козам. Так говорил адвокат Марк Валерий Марциал в I веке.

— Бабушка, зачем так далеко телепортироваться, в I век?

— «Фарс об адвокате Пьере Патлене», это о том, как во Франции пастух и суконщик пришли в суд. Древняя история, а всё время повторяется.

Сестра спрятала смартфон в сумочку.

— Пошли! — тянула она за руку Егора. — Или я толкну тебя к волку.

— Ты! Меня! Толкни, поп-л-лобуй! Я не т-л-лус. Я буду делать, что я хочу!

— А хотелка не сломается?

Бабушка грубости не любила:

— Где и кто так говорит?

— Вовочка. С нашего двора.

— Лев собрал всех зверей на поляне в Африке, — бабушка перебивала грубости детей, рассказывая что-нибудь весёлое или интересное, — и говорит лев: «Пора обедать. Съедим труса». Заяц прыгнул в кусты и кричит: «Лису в обиду не дам!»

Егор обиделся, он уже слышал этот анекдот, первый раз он смеялся, а теперь почему-то было обидно, как будто про него.

— Дети, не ссорьтесь, а то вы меня доведёте до белого каления.

— До чего? До белого камня? — Егорка пожал плечами. — Хол-л-ошо, пошли туда, к камню.

Вдруг опять раздался дикий вой.

— Волк? — переглянулись дети.

— Волк.

Пошли гуськом: Вика старшая, за ней Оля и в хвосте Егор.

— Когда плавили металл, говорили: «Я сталь варю», — бабушка рассказывала о своём детстве. — Сталь плавили в сталелитейном цехе. Сначала металл становился красным, потом желтым. И когда он становился белым, то начинал плавиться и постепенно превращался в жидкость. Потеря контроля человека над своими эмоциями — доведение его до белого каления — это плохой результат.

— Вот как Вика доводит меня до белого каления!

— Не раскаляйся, ты не металл. Бабушке расскажу, что у тебя, — шепнула она брату.

— Не расскажешь.

— Заговорщики вы или сплетники? Не умничайте, и у стен есть уши.

— Где?

— «Итак, стена, и у тебя есть уши» писал Лопе де Вега в «Валесианской вдове». В стены вставляли трубы: подслушивать. «Нет уж, я лучше помолчу, а то ведь и у стен бывают уши». Мы же смотрели «Дон Кихота».

— Бабушка, я есть хочу, — Егорка потянул бабушку за руку.

— Что, сосёт под ложечкой?

— Я игнорирую голод! — важно сказала Вика. — Мне надо худеть.

— Гипоталамус выдаёт гормон голода — грелин. Его выбрасывает желудок в кровь. Но мы можем управлять своими гормонами голода. Потерпи.

— Гиппопотам? — Егорка громко засмеялся. — Всё больше у меня этого грелина.

Бабушка повела внуков в детское кафе.

— Зачем ты солишь ананас? — Оля спросила Вику.

— Будет слаще, — загадочно сказала Вика. — Не было ни банана, да вдруг — ананас!

— Слаще будет от соли? — удивился и Егорка.

— Фермент бромелайт расщепляет белки, — кивнула головой умная бабушка. — Соль нейтрализует кислоту, например, лимонную. Мне моя бабушка рассказывала, когда я была как вы, что они ели сливу с солью от голода.

— Это её самое сладкое воспоминание?

Вика не всегда шутила уместно.

— Ананас от ананаса недалеко падает, — бабушка остановила её. — Слив было ведро, и больше ничего не было. Из моей поджелудочной кричит инсулин — есть хочу. Я могу управлять собой, как машиной. Я умею спать хорошо и не кушать чипсы и кексики. Лучше кедровые орешки. Лептин лепи нашу талию.

— Атмосферно! — кивнула головой Вика.

— А если я положу соли в сок грейпфрута?

— Попробуй.

— Не пел-лесоли, — засмеялся Егорка. — Недосол на столе, пел-лесол на тебе.

— Кто знает пословицы?

— Бабушка, у тебя есть семь пядей во лбу, — потянулась Оля измерить лоб бабушки.

Ложка с тортом застыла у бабушкиного рта.

— 7 пядей — знак дарования. Оно у каждого своё. Пядь — это 17 сантиметров.

— Высота лба больше метра? — удивилась Вика. — Великан!

— Это инопланетянин какой-то?

— Семёрка — символ особый. 7 пядей — это рост отрока, как Егора. Разумность и ответственность пробуждаются в нём. Это начальный уровень мудрости и интеллекта.

— Семеро по лавкам, — Вика вспомнила.

— За 7 вёрст киселя хлебать.

— Ой, Егор! У тебя грива растёт! — вскрикнула Оля.

Егорка поднял руку и потер шею:

— Я ещё в школу не хожу.

Оля и Вика прыснули от смеха.

— Не смейтесь, он ещё в школу не ходит, — улыбнулась и бабушка. — Егор, твои сестрёнки тебя любят, не обижайся.