Весёлый зоопарк

«Цвик-цвик. В парке в дереве мой дом, мне уютно очень в нём. Хочешь, я расскажу тебе, как я превратилась в белочку? Гуляла я в лесу. Была я девочкой. И заблудилась. Села, опустила голову и заплакала. Прискакала большая белка и дала мне волшебный орешек. И я уснула. Проснулась я, а у меня хвостик беличий, ушки-кисточки, глазки-бусинки. Теперь здесь в дереве мой дом».

— Я тебе ещё принесу, подожди меня, возьму у бабушки, — сказала Оля и подумала: «Есть сказка про маленького Мука, когда он, съев яблоки с волшебной яблони, стал вдруг летать, как воробей. А это вот про белочку».

Оля крикнула:

— Иди сюда, бабушка! Скорее!

Любовь Александровна поднялась со скамейки и идёт к ней, поглаживая ногу:

— Оля, вернёмся домой?

— Ещё полчасика, бабулечка. Ладно? Дай, пожалуйста, орешки.

Оля возвратилась к белочке. Белка медленно спустилась ниже, ближе. Но как только девочка шагнула к ней, белочка опять оказалась на ветке. Потом девочка застыла, и белочка застыла, замерла.

Бабушка улыбалась, наблюдая за игрой зверят и ребят. Дети разговаривают с белочкой — чудеса. Любовь Александровна угостила детей печеньями и орехами, она жалела Олега, он рос без отца. А в пятом классе Олег читал медленно, не мог овладеть дробями. Ей кажется, что он не глуп, но избалован и поэтому ленив. Она тридцать лет отработала в школе и детей понимала.

Эта игра Оле так понравилась, она удивлялась, как белка неслышно проскакивала сквозь ветки, рыжая, как солнечный шар. И девочка терпеливо ждала пушистого зверя, пока и он к ней привыкнет и перестанет бояться.

Чудно, как лесная белочка всё понимает. Белочка прыгнула раз, прыгнула два и оказалась рядом. Маленькими лапками она поспешно схватила кедровый орешек. Вдруг исчезла со своей ношей. Возвращалась, подпрыгивала к ладони, цап орешек — и за дерево.

Олег наблюдал, как Оля, играя, подружилась с белочкой, и ему захотелось потрогать зверька. Он бросил свой скейтборд. Роликовая доска покатилась сама по себе. Он догнал, перевернул, глядя на алюминиевый трак со стальными прутьями, посмотрел, подумал, какое крепление у четырёх колес. И, бросив свою машину, подошёл к сосне, где была белочка, присел. Белочка взмахнула рыжим хвостом и парашютом спустилась на землю. И застыла, недоверчиво и пытливо глядя ему прямо в глаза. Он, обрадовавшись, протянул ладонь к белке. Она заглянула в его ладонь:

«Цвик-щёлк!» — Белка пристально, не моргая, смотрела на него.

— На! Бери орех! На! Мне не жалко, парашютистка! — Угощал Олег. — Я шершня даже мёдом кормил.

«Цвик-щёлк! Мальчик не жадный», — прощелкала белка, но орех не взяла.

— Ах ты! Рыжая, конопатая, хитрая зверушка! Тебе золотой орех нужен? — Обиженно отдёрнул руку он. — Хвост рыжий, конопатый. Мой дед охотник! Он тебя поймает! — погрозил Олег кулаком.

Белка взмахнула хвостом раз-два и вдруг прыгнула на скейтборд и покатилась.

— Смотрите! Смотрите! Белка на скейтборде! — от радости Олег запрыгал на месте. — Ловите!

— Стой! — крикнула Оля. — Я фоткаю.

— Кого?

Скейтборд ехал-ехал и уперся в сосну. Белка взметнулась вверх по стволу. И вот она уже на большой лапе сосновой качается.

Оля успела сфотографировать белку на скейтборде, на дереве, на земле.

«Цвик-щёлк! По доскам прыгаете, а по веткам прыгать не умеете. Смешно». — Белка прыг на ветку и спряталась. Упала сосновая шишка, подпрыгнула как мячик.

Отчаянно прыгнув на скейтборд, Олег помчался. Но доска вильнула. Перевернулась. И он упал.

Оля подбежала к Олегу:

— Зачем ты хочешь поймать мою белку? Она тебе мешает! — брови её опустились, глаза почти закрылись, словно это в неё был брошен камень. И вдруг увидела у него кровь на ободранной ладони. — Тебе больно?

— Я не девчонка! Я ничего не боюсь! Мне не больно! — крикнул он, однако, не вставая.

Вдруг подлетел большеглазый чёрно-жёлтый шершень.

— Я даже шершня поймал! Хочешь, поймаю!? А ты знаешь, как кричит шершень? «У-у-у!» Как труба. Он у меня жил в трёхлитровой банке. Он был такой большой! Вот, как мой палец.

— Ты его сфоткал?

— Мой телефон не снимает, — Олег дул на поцарапанную руку и думал: «Почему с ней белка дружит, а со мной нет?»

— А куда ты шершня дел? — удивилась Оля.

— Съел.

— Олег — ты слон! Нет, ты бельчонок в посудной лавке! — не вытерпела, засмеялась Оля, глядя на его клетчатую, как у клоуна, футболку. — Он же кусается, как пчела!

— Шершень сильнее пчелы в десять раз! Отпустил я его. А в банку посадил хомячка. Он всё ест, даже колбасу «докторскую».

Подошла Любовь Александровна в вязанной бежевой безрукавке и спросила:

— Как будет по-русски, если белочка — это мальчик?

— Белок, бельчак, бельчук.

— Бельчонок.

— А если он вырос?

Дети переглянулись и пожали плечами.

— «…Милый дедушка, а когда у господ будет ёлка, возьми мне золоченый орех и в зелёный сундучок спрячь». — И вдруг, хитро прищурившись, спросила: — Кто сочинил?

— Ванька! Мы это уже проходили, читали, — радостно крикнул Олег, поднимаясь. — Он адрес написал «На деревню дедушке».

Солнце высветило царапину. Бабушка Люба наклеивала на ранку пластырь и говорила: