Весеннее пробуждение

По телу Виктории пробежала дрожь. Упоминание о замужестве мигом стряхнуло чары. Зачем только она допустила, чтобы все зашло так далеко, особенно накануне его отъезда?

Высвободившись из его объятий, она сделала глубокий вдох. Потом одной рукой скрутила волосы и принялась судорожно оглядываться в поисках шпилек. Почему так темно? Что за беспечную глупость она себе позволила!

– О, Кит, ну почему ты постоянно твердишь о свадьбе? Как затертая пластинка на граммофоне! – с досадой выкрикнула Виктория. Она совершенно запуталась, голова шла кругом. – Где эти дурацкие шпильки?

Она включила ближайшую лампу.

– Я так понимаю, ответ «нет»? – холодно спросил Кит.

Виктория заморгала от яркого света и поморщилась при виде его окаменевшего лица. Кит опустил руки и стиснул кулаки, а в только что лучившихся теплом глазах горел ледяной огонь. Она едва не вскинула руки, чтобы отгородиться от исходящего от него холода.

– Конечно «нет»! Мой ответ всегда был «нет». Я не хочу выходить замуж. Почему ты думаешь, будто что-то изменится? Это ты хочешь стреножить меня, словно вьючное животное! А теперь… теперь ты уезжаешь и воспользовался моим… моим… – Она запнулась.

Конечно, он воспользовался ее мягким сердцем, грустью и растерянностью перед его отъездом и глубокой привязанностью. Но как выразить словами то, что она сама с трудом понимает?

Кит потянулся к ней, но тут же опустил руки:

– Ты права. Ты ни капли не изменилась. Все такая же упрямая и инфантильная, как всегда.

– Я упрямая? Я?! – Виктория перешла на крик, но ее перестали волновать приличия. Глаза щипало от слез. Разочарование и смятение подталкивали к срыву. – Что за бред! Это ты постоянно просишь моей руки, несмотря на все мои отказы. Почему ты не можешь просто оставить все как есть? Зачем портить нашу дружбу разговорами о замужестве при каждой встрече?

«И поцелуями», – хотелось выкрикнуть ей, но она вовремя прикусила язык.

Кит смотрел на нее сверху вниз; на мгновение на лице его промелькнула боль, но тут же сменилась таким каменным выражением, что Виктория вздрогнула и отвернулась.

– Не волнуйся, Виктория. Больше я не стану донимать тебя вопросами. – Он надел китель, взял брошенное на спинку кресла пальто и вышел из гостиной.

Судорожно подбирая в уме нужные слова, она поспешила за ним по коридору к входной двери. Виктория не хотела, чтобы он уходил, тем более в таком состоянии.

– Кит!

Но он не останавливался, продолжая мерно чеканить шаг в блестящих армейских ботинках.

– Кит! – снова позвала Виктория, чувствуя, как в груди нарастает страх.

– Прощай, Виктория.

Дверь открылась и захлопнулась за его спиной.

Да как он смеет просто взять и уйти?

Она развернулась и бросилась обратно в гостиную. Подбежала к окну и долго смотрела вслед темному силуэту, пока он не исчез в вечерних сумерках. В сердце воцарилось такое отчаяние, что Виктория с трудом втягивала воздух. Только сейчас она поняла, какую ошибку совершила, поддавшись упрямству и проклятой гордости. Она так увлеклась своими игривыми отказами в ответ на его преданную любовь, что перестала замечать, как сильно ранит его. И не оставила лазейки, где могли бы расцвести ее собственные чувства.

И вот теперь он ушел и больше не вернется. Внезапно Виктория со всей жестокой ясностью поняла, что может никогда не увидеть его. Он отправлялся на войну, а она устроила ему такое прощание. И не сказала самого главного.

Чем сильнее она осознавала то, что упорно скрывала даже от себя самой, тем больше ей хотелось кричать.

Она любит Кита.

Любит всеми фибрами души, но из-за своего глупого детского упрямства не захотела услышать голос сердца, предпочтя ему заносчивость разума. Виктория опустилась на колени перед затухающими углями камина, закрыла лицо руками и разрыдалась.

Глава девятая

Поднимаясь по ступенькам в квартиру Виктории, Пруденс подавила желание ускорить шаг и старалась ступать чинно и медленно. Живот еще не сильно вырос, но она потеряла ощущение равновесия, и Пруденс часто казалось, что она вот-вот упадет. Частично вина лежала на легком корсете, который приходилось носить – иначе платья не застегивались. Мюриэль, мать Кейти, пыталась показать Пруденс, как увеличить ее платья в талии, но в отчаянии сдалась и пообещала все сделать сама. Но пока она этим занималась, Пруденс вынуждена была надевать корсет, хотя затягивание давно превратилось в пытку, и она каждый раз извинялась перед маленьким Горацием.

Пруденс сама не понимала, зачем шла к Виктории так поздно, да еще и без предварительной записки, не зная, будет ли та дома. Она возилась на кухне с приготовлением простого пудинга, и вдруг ее посетило странное ощущение, что Виктории необходима помощь. Однажды в детстве она уже испытывала подобное – тогда Викторию скрутил неожиданный приступ астмы и она потеряла сознание, – но с того случая прошло много лет, и только сегодня Пруденс снова ощутила непреодолимый порыв ринуться на помощь.

Это было странно, ведь в последнее время Виктория чувствовала себя намного лучше, и Пруденс терялась в догадках, что могло произойти.