Весеннее равноденствие

— Ого, какой прогресс в сознании у товарища Агапова, — удивился Андрей Алексеевич и только тут сообразил, как мало он, в сущности, знает своего главного инженера.

Не консервативностью, не узостью мышления, не боязнью сорвать график выдачи чертежей объясняются возражения Веретенникова. Главное было в другом — Павел Станиславович защищал интересы старого друга, к сожалению, слишком туго соображающего, какие выгоды даст его станкозаводу перевод на выполнение опытных и экспериментальных работ. Кичигин же представлялся Веретенникову этаким шустриком, быстро соображающим нахалюгой, которому ничего не стоит утащить из-под носа тихоходного Максима Максимовича Агапова вкусный и сочный пирог.

Категоричность возражений Павла Станиславовича определялась внутренней порядочностью, в которой непоколебимая преданность ОКБ сочеталась с такой же непоколебимой верностью старой, многократно проверенной человеческой дружбе. А то, что друг имел слабины в мыслях, неповоротливость в характере, побуждало Веретенникова, как более сильного и предусмотрительного, оберегать Максима Максимовича, с которым прошел смертный огонь переправы на сандомирском плацдарме, помнить, как он спас от смерти раненого лейтенанта Веретенникова, командира саперного взвода, вытащив из-под перекрестного пулеметного обстрела.

Не прав был Готовцев, считавший, что Павел Станиславович идет одинокой человеческой дорогой. Да, он трудно сходился с людьми. Но без поспешности выбрав друга, он оставался верен ему, умел прощать слабости, умел беречь его, как самого себя.

Об этом вслух никогда и никому не говорилось, сообразить такое было непросто и Готовцеву, уже два года работающему рука об руку с Павлом Станиславовичем.

Поняв причину возражений Веретенникова, Андрей Алексеевич ощутил, как исчезает напряжение, каким свободным и взаимно доверительным становится недавно еще сложный разговор.

— Отлично мы будем выглядеть перед Максимом Максимовичем, — весело сказал Готовцев. — И никакой Кичигин нас с толку не собьет. Сделаем в Заборске опытный образец по идее Шевлягина, поможем сибирякам за то с проектом модернизации расточного участка и все там наши дела… Две тысячи километров с хвостиком до Заборска, какое уж тут повседневное сотрудничество.

— И я так полагаю, Андрей Алексеевич. Кстати, Максиму Максимовичу я рассказал о намерениях Кичигина и его повышенной заинтересованности, проявляемой к нашим планам… Поставил в известность, так сказать, из педагогических соображений.

— А ты, оказывается, хитрован, Павел Станиславович… Подзуживаешь Агапова в смысле соперничества с заборчанами. Хочешь, чтобы Максим Максимович поскорее раскручивался?

— Да, у него есть некоторая медлительность в характере… Помню после войны мне пришлось чуть не за руку отвести его в загс. И вот столько лет живет душа в душу с Наденькой.

В голосе Веретенникова неожиданно плеснулась и тут же спряталась незнакомая и искренняя человеческая грусть. Андрею Алексеевичу подумалось, что не был ли, случаем, вместе с другом влюблен в незнакомую Наденьку и Павел Станиславович. Но в том тоже никогда и никому наверняка не признался и, будучи рыцарем в душе, не решался стать на пути влюбленного друга. Может, водила Павла Станиславовича в дом Агаповых не только верная дружба, но и единственная неразделенная любовь. Неведома душа человеческая. Символическая мандала буддистов, изображающая «колесо мира», его скрытую и многоликую сущность, не зря завершается фигурой слепой старухи, бредущей неведомо куда.

Но вспомнив, как недавно взялись багровыми пятнами щеки Павла Станиславовича от вольного намека Готовцева, Андрей Алексеевич оставил возникшую догадку при себе.

— Конечно, с выполнением графика выдачи чертежей по проекту будет много труднее, если мы отправим бригаду в Заборск, — деловито заговорил он, — но неужели не выйдем из положения? Я все-таки уверен, что Нателла Константиновна выцарапает чертежи у Габриеляна.

— Последние дни она ходит несколько расстроенная, — деликатно заметил главный инженер. — Будем надеяться, что ей удастся получить проектную документацию по смазке и гидравлике… Может быть, попытаться восполнить кое-что по графику выдачи чертежей сокращением копировальных работ? Отдать их на сторону, а опытных техников и копировщиц посадить за деталировочные чертежи… Я позвоню в один проектный институт, там могут помочь с копировальными работами…

Павел Станиславович стал самим собой. Говорил, как всегда, деловито и конкретно, выдавал одно разумное предложение за другим. Готовцев слушал и с облегчением думал, что посылка бригады конструкторов в Заборск не нарушит выполнения плана. Не бывало еще случая, чтобы Павел Станиславович сорвал установленное производственное задание.

Разговор с Шевлягиным начальник ОКБ намеревался провести на следующий день, но это оказалось невозможным. Выйдя от главного инженера, Андрей Алексеевич увидел в секретарском «предбаннике» взъерошенного и воинственно настроенного перспективщика.