Весеннее равноденствие

В открытое окно залетел невесть откуда взявшийся на восемнадцатом этаже мохнатый и солидно-неторопливый шмель. То ли безнадежно сбившийся в пути, заплутавший в каменных домах, то ли бродяга по складу характера, какие всегда оказываются в самых неподходящих местах. Деловито жужжа, шмель принялся кружить возле букета, примериваясь к манящей ароматной пышности. Нателла с мягкой улыбкой слушала успокаивающее гудение и наблюдала за единственным живым существом, навестившем за последние недели ее убежище с замурованным входом. Ей подумалось, что шмели, наверное, добрые и общительные существа, что они, наверное, вроде пуделей в насекомом царстве, о жизни и заботах которого люди толком ничего не знают. И еще ей пришла мысль, что шмели, наверное, очень влюбчивые.

Телефон молчал. Но сегодня была встреча с Андреем, ответственный разговор в связи с получением от Габриеляна первой партии проектной документации на смазку и гидравлику.

Руководитель группы сидела в кабинете начальника ОКБ и слушала дифирамбы в собственный адрес, щедро изрекаемые Готовцевым и Веретенниковым.

— От какой заботы вы нас освободили, Нателла Константиновна.

— Я же сказала, что чертежи будут.

— Но все-таки Габриелян мог заупрямиться. Крепкий узелок вы нам развязали.

— Такая планида у подчиненных, Андрей Алексеевич. Начальство узелки завязывает, а подчиненные развязывают. Но если мы будем каждый раз писать особые мнения, я за положительные результаты не ручаюсь.

Положив ногу на ногу, Нателла непринужденно покачивала босоножкой. Белая, нарядно переплетенная кожа легкой туфельки на загорелой ноге с тонкими лодыжками вызывала у Андрея Алексеевича воспоминания не столь уж далекого прошлого, и он удивлялся, что не чувствует укоров совести, не ощущает виноватости перед этой молодой и красивой женщиной. Если и было ощущение неловкости, то относилось оно не к сердцу, а к уму, к нравственным критериям человеческого, общения.

— Я знал, что с чертежами по смазке и гидравлике будет полный порядок, — то ли с нотками оправдания, то ли с наигранным оптимизмом сказал Андрей Алексеевич. — Верил, что не подведете, Нателла Константиновна.

— Спасибо. Хорошо, когда начальство знает, кому можно верить, — с неожиданной горячностью отозвалась Нателла. — У вас отличное чутье на людей.

— Это комплимент?

— Нет, женский опыт.

— А женский опыт тут при чем?

— Вам этого не понять. Для мужчин некоторые вещи слишком сложны.

— Какие?

— Например, насчет женского труда, женской преданности и женских способностей. Какие бы вы нам комплименты ни говорили, внутренне вы всегда уверены в мужском превосходстве. А между прочим, ни одно ОКБ на свете не обходится без женского труда. Хотелось бы мне посмотреть, как бы вы остались на работе в исключительно мужском коллективе.

— Но мы же согласны, мы же признаем, что женщины — это колоссальная и прогрессивная движущая сила. Получение чертежей от товарища Габриеляна это как раз и подтверждает.

— Не иронизируйте, Андрей Алексеевич… Впрочем, я убеждена, что со временем эта спорная проблема будет снята. Просто люди сообразят, что им лучше, и возвратят матриархат. Мужчины кончат командовать, воевать и сочинять приказы о наложении взысканий на трудящихся женщин. Это поубавит мужскую спесь, и тогда на земле восстановится естественное течение жизни, мир и покой и наконец будут больше рожать детей… Впрочем, я отвлекаюсь. Следующая партия документации прибудет через десять дней. Сверхъестественных усилий я здесь не приложила. Видимо, товарищ Габриелян сообразил, что в наше время, если говорить по большому счету, все-таки выгоднее ставить общественные интересы выше личных. Хотя бы потому, что иначе можешь схлопотать персональное дело… Я могу быть свободна?

— Нет, Нателла Константиновна. Пока не ввели матриархат, я просил бы вас задержаться на некоторое время. Разговор о чертежах — это дело попутное. Нам следует обсудить более существенный вопрос.

— Более существенный? — удивилась Нателла и горьковато подумала, что самый существенный для нее вопрос не подходит для обсуждения в служебном кабинете. Все остальные вопросы сейчас для нее несущественны, и неужели Андрей не понимает этого?

— Мы с Павлом Станиславовичем посоветовались насчет перспектив работы ОКБ и пришли к выводу, что не можем находиться в кабальной зависимости от Габриеляна. Тем более что сейчас поставлен вопрос о придании ОКБ собственной производственной базы для опытных и экспериментальных работ… В общем, есть мнение, Нателла Константиновна, преобразовать вашу группу в самостоятельное бюро по смазке и гидравлике.

— Ого, как растем! На глазах тянемся к самому небу… И кого вы собираетесь дать мне в начальники?

— Вас самих, Нателла Константиновна. Как вы можете думать иначе?.. Вы будете начальником бюро.

Лицо Липченко некрасиво исказилось. Она сморщила нос и нервно покусала губы. Потом рассмеялась, коротковато и сухо. Смех был такой, будто сыпанули горсть сушеного гороха об оконное стекло. Вопрос действительно оказался существенным, и решение его могло состояться именно в служебном кабинете.