Весенняя история

– О, спасибо за комплимент… Вы первый, кто так сказал, другие же со скептицизмом относятся к тому, что я свой натуральный блонд порчу омбре… Ой, извините! Да, конечно, нашёл, – кивнул парень, протягивая пропажу. – И извините, что сунул свой нос не в свои дела. У вас большой талант.

Мишель забрал альбом, прижимая его себе. Ему была приятна похвала. Он закрыл своё покрасневшее лицо альбомом. Марина усмехнулась, увидев реакцию со стороны друга. Официант с непониманием смотрел то на парня, то на девушку.

– Спа… Спасибо… Что нашли его, – заикаясь проговорил альбинос. – И… И спасибо… За комплимент… Мне очень приятно…

– Как же зовут нашего героя? – спросила Марина, продолжая усмехаться.

– А? Как зовут? – удивился официант. Обычно такие вопросы ему не задавали, так как все сотрудники носят бейджи – и он не исключение. – Моё имя Хоки. Да, оно не русское. Родители решил проявить такой креатив в выборе имени.

Марина хотела ещё что-то спросить, но у неё завибрировал телефон. Она отошла, чтобы ответить на звонок. Мишель и Хоки молчали. Это не было удивительным. О чём можно разговаривать с чужим человеком? Атмосфера возле кассы была неловкой. Хоки нервничал, не смотрел на художника, лишь изредка поднимал на него взгляд. Мишель же прятал теперь только нижнюю часть лица за альбомом и несильно его сжимал. Он сомневался, стоит ли начинать диалог, хоть и понимал, что вот так стоять невежливо. Хоки, так ничего и не сказав, встал со своего места и ушёл на кухню. Оставлять рабочее место без присмотра – очень большая ошибка, так как могли прийти посетители или альбинос мог захотеть ограбить кассовый аппарат. Но официант об этом совсем не думал.

Мишель присел на стул за ближайший столик и стал ждать возвращения подруги. Уход официанта он воспринял спокойно: мало ли какие у того дела, как-никак человек на работе. Альбинос тихо постукивал ногой по полу. Голубые глаза лениво изучали квадратные узоры скатерти. Мишель мог сейчас начать рисовать, но он хотел дождаться подруги.

От увлекательного занятия его отвлекло поставленное на стол блюдечко с чашкой кофе. Альбинос с непониманием поднял голову. Это был Хоки. Альбинос встал и хотел было сказать, что не просил кофе. Официант дружелюбно улыбнулся и ненавязчиво усадил того обратно.

– Это лично от меня, – проговорил он, присаживаясь рядом. – Ради такого таланта не жалко угостить за свой счёт. Если честно, я всегда хотел уметь так же рисовать. Расскажите, где вы этому научились? Это, должно быть, сложно? Как долго вы занимаетесь творчеством? Сколько времени у вас уходит на одну работу? Как часто вы рисуете?

– Я… эм… Даже не знаю, как вам ответить, – проговорил Мишель, неловко почесав затылок. – Я рисую с самого детства. Мой дедушка преподавал в художественной школе. Он был против того, чтобы отдавать меня в спортивные секции, заявив, что сам займётся моим развитием. Сперва было сложно. Дедушка был строг, но, кроме детских каракулей, у меня ничего не выходило. Это неудивительно. Более-менее красивые работы, похожие на рисунки, у меня стали получаться лет так в одиннадцать. После смерти дедушки я не забросил рисование. Продолжил развивать свои умения с помощью имеющихся книг и художественной школы. Сейчас я её уже закончил, но продолжаю рисовать. Сложность зависит от того, что именно хочешь изобразить. Для меня самое сложное – это портреты. Рисую… Я занимаюсь этим в свободное время и когда меня захватывает порыв вдохновения. Как часто у меня это происходит, не скажу даже приблизительно. Не слежу за этим. Время, потраченное на рисунки, тоже зависит от сложности, но у меня в среднем уходит от получаса до нескольких дней.

– Ого… Это так интересно! – с нескрываемым восторгом проговорил Хоки, невольно вызывая смущение собеседника. – Я бы всё отдал за занятие творчеством вместо дзюдо.

– Вы занимаетесь единоборствами? – удивился альбинос, внимательнее окидывая взглядом фигуру официанта. – Извините за грубость, но, глядя на ваше довольно стройное, даже если можно так выразиться, жилистое телосложение и изящные руки, слабо верится, что вы занимаетесь единоборствами. Не жалко ли вам свои кисти? Дзюдо, айкидо, карате, самбо, бокс и прочие виды борьбы довольно травмоопасны.

– Это долгая история. Не хочу об этом рассказывать, – махнул рукой Хоки. – Скажу только одно: я не хотел этим заниматься.

Я занимался плаванием, но, когда в семье появился отчим, он заставил меня бросить это и записаться на борьбу.

Мишель молча сделал глоток кофе, обдумывая слова официанта. Он не знал, как относиться к услышанному. Это было вовсе не его дело, чем Хоки занимается, но ему было жалко, что такие кисти, которым позавидуют музыканты или портные, принимаются в дзюдо.

– Это ужасно, что за вас выбрали ваше увлечение, но, как говорится… C’est la vie, – неуверенно проговорил альбинос, понимая, как грубо это может прозвучать.