Весенняя коллекция детектива

– Сделай чайку, – попросил Дробышев Таню. Запись они изучали в его квартире.

Таня послушно поднялась, через несколько минут принесла большую чашку, каким-то чудом угадав, что чай он пьет именно из этой чашки. И чай она заварила именно так, как он любит. Дробышев поймал ее за руку, поцеловал пальцы.

Он мог не прийти к ней и не сказать, что она одна ему нужна, и это было бы ужасно.

– Съезжу к Владе, – решил Дробышев. – Я быстро.

– Хочешь показать ей этого мужика? – Таня сразу сжалась, погасла, перестала смотреть на него с нежностью, с той самой нежностью, с которой никто никогда на него не смотрел, но Дробышев этого, как обычно, не заметил.

– Да.

– Можно послать по почте.

– Нет, – уперся Степан. – Съезжу.

Он допил чай, поднялся, потрепал ее по волосам.

– Я быстро.

– Возьми меня, – попросила Таня.

Она ведет себя ужасно. Она ведет себя как ревнивая жена, боящаяся отпустить мужа на десять минут и портящая жизнь и себе, и ему.

Она откинулась на спинку дивана, посмотрела на большую фотографию на стене.

На фотографии были родители Степана, молодые, веселые, где-то на берегу моря. Степан очень походил на отца, а на мать не походил совсем.

– Поехали, – недовольно согласился Дробышев.

При Тане Влада может не сказать того, что сказала бы ему наедине.

Нужно отказаться, понимала Таня. Нельзя держать его на привязи, это ненормально и отвратительно.

Она вскочила, бросилась в свою квартиру, переоделась.

– Влада, нужно поговорить, – говорил Степан в трубку, когда Таня вернулась. – Ты дома? Я сейчас приеду.

«Я приеду» кольнуло. Он не воспринимает их как одно целое. А ее портрет Степан заказал, просто чтобы подобраться к журналисту.

В машине она сидела молчаливая и грустная, но Дробышев и этого не заметил. Он был сосредоточен на разрозненных, не хотевших склеиваться фактах, он не видел чего-то очевидного, и ему было не до Тани. Нет, не так. Она была рядом, он был за нее спокоен, и это давало ему возможность сосредоточиться на постороннем.

У подъезда Влады свободных мест не оказалось. Дробышев объехал квартал, втиснулся у другого конца дома. Пошел дождь. Доставать зонты было лень, и до подъезда они добежали.

– Я не знаю этого человека, – покачала головой Влада, рассматривая видео из ресторана. Подняла на Дробышева глаза. – Кто это?

– Я у тебя надеялся узнать.

Он опять сказал «я», как будто Тани здесь не было. Ей кажется, что они вместе, а на самом деле ему хорошо одному.

– Я его не знаю, – покачала головой Влада. – Откуда это у вас?

Даже Влада понимает, что Таня тоже имеет отношение ко всему происходящему.

– Достал по своим каналам, – усмехнулся Степан.

Он быстро надел куртку, посмотрел сверху, как Таня зашнуровывает ботинки, и недовольно сказал:

– Подожду в машине. Жарко.

У Влады в квартире действительно было жарко, но не настолько же, чтобы не выдержать три минуты.

– Степа очень изменился, – улыбнулась Влада, когда Степан захлопнул за собой дверь. – Мы были такие юные, неопытные. Сейчас он совсем другой.

Таня, наконец, завязала шнурки, сняла с вешалки куртку.

Влада загадочно улыбнулась, посмотрела мимо Тани.

– Тебе будет с ним хорошо.

– В каком смысле? – Таня хотела спросить равнодушно, а получилось жалко.

– Во всех смыслах. – Влада опять улыбнулась и с усмешкой и жалостью посмотрела на Таню. – Степа успел набраться опыта во всех смыслах.

Таня тоже постаралась улыбнуться, чувствуя, как бешено заколотилось сердце. У нее приступ стенокардии, ей срочно нужна медицинская помощь.

Сил выходить к Степану не было. Она немного постояла в подъезде, привалившись спиной к стене около лифта, пока где-то наверху не послышались шаги.

Степан и Влада любовники, это ясно. А она, Таня, в этой ситуации непонятно кто.

То есть понятно кто – еще одна любовница. Одинокая соседка, с которой можно провести время, когда Влады нет под рукой.

– Ты что так долго? – спросил Дробышев, нетерпеливо постукивая пальцами по рулю.

Таня не ответила, устало откинулась на сиденье. Он сидел рядом, но она снова была одна.

– Степа, я устала и хочу спать, – заявила она, когда они поднимались на свой этаж.

– А ужинать?

– Я хочу спать.

Он притянул ее к себе, поцеловал в голову, улыбнулся.

– Спи.

Хотелось пить. Таня налила в чашку воды из чайника, сделала глоток, выплеснула остатки в раковину. Достала таблетку снотворного и запила ее прямо из носика чайника. В детстве мама ругала ее за эту привычку.

За стеной, в своей квартире, Дробышев включил компьютер, но тут же от него оторвался и, недоумевая, как не догадался сделать этого раньше, позвонил в дверь Инне Ильиничне.

– Степочка! – Соседка удивилась и обрадовалась, поцеловала его в лоб.

– От полиции никаких новостей?

– Нет, – покачала головой женщина, вздохнула.

Она держалась хорошо, но постарела еще больше. Нужно заходить к ней почаще, устыдился Дробышев.

– Посмотрите запись, – попросил он, доставая из кармана джинсов флешку.

– Что это?

– Встреча в ресторане. – Дробышев первым прошел в комнату, открыл ноутбук, подвинул Инне стул.

Соседка смотрела запись внимательно, сосредоточенно.

– Кто эта девушка? – спросила она, отворачиваясь от экрана и снимая очки.