Весенняя лихорадка

В этом же районе другая девушка сидела в конце длинного обеденного стола. Курила, читала газету, время от времени клала сигарету в пепельницу и свободной рукой потирала короткие влажные волосы на затылке. Остальные волосы были сухими, но сзади было видно, где кончалась купальная шапочка. Девушка тормошила волосы, пытаясь высушить их, потом вытирала пальцы о плечо халата, затем они скользили вниз и останавливались на груди, немного заходя под мышку. Потом ей приходилось переворачивать страницу газеты, она снова брала сигарету и держала ее, пока огонек не начинал обжигать пальцы. Она клала сигарету в пепельницу и опять принималась тормошить волосы на затылке.

Вскоре девушка поднялась и вышла из комнаты. Когда возвратилась, на ней были только лифчик и трусики. Не подходя к столу, она оперлась коленом на стул и стала смотреть в большое, во всю ширину комнаты, окно. Раздался звонок, и девушка пошла на кухню.

— Алло… Пожалуйста, попросите его подняться.

Девушка торопливо направилась в спальню и вышла, надевая кашемировый свитер, на ней были твидовая юбка, светлые шерстяные чулки и спортивные ботинки с длинными, слегка шлепающими языками. Раздался еще звонок, и она пошла к двери.

— Привет. Привет, привет, привет. Как себя чувствует мисс Стэннард?

— Здравствуй, Джимми, — сказала девушка, закрывая за ним дверь.

Джимми тут же обнял ее и поцеловал.

— М-м-м. Никакой реакции, — заметил он. Бросил шляпу в кресло и сел раньше девушки. Жестом предложил ей сигарету, она покачала головой в знак отказа.

— Кофе? — спросила девушка.

— Да, выпью, если он хороший.

— Я приготовила его и выпила две чашки. Пить, во всяком случае, можно.

— А, но варила его ты. Сомневаюсь, что ты выплеснула бы кофе, приготовленный собственноручно.

— Будешь пить или нет?

— Самую малость. Чашечку горячего яванского для джентльмена в синем костюме.

— Кстати, почему в синем? Ты взял машину у Как-его-там? Я думала, мы поедем за город.

Девушка осмотрела свою одежду, потом его. На Джимми были синий саржевый костюм, накрахмаленный белый воротничок и черные туфли.

— Ты что, получил работу на Уолл-стрит после того, как мы виделись в последний раз?

— Нет. Это ответ на оба вопроса. Я не взял машину ни у Как-его-там, ни у Нормана Гудмена. Ты познакомилась с ним в тот вечер, когда мы были у Майкла, и называла его Норман. А что до работы на Уолл-стрит, даже отвечать не буду. Норман позвонил мне вчера вечером, сказал, что ему нужно везти отца на обрезание или что-то такое.

— Его отец раввин?

— Да не будь ты такой… нет, дорогая. Его отец не раввин, а насчет обрезания я выдумал.

— И что мы будем делать? Насколько понимаю, ты не взял машину у кого-то другого. Такой прекрасный день для поездки за город.

— Я при деньгах. Думал, мы пойдем на Плазу, позавтракаем, но, вижу, ты уже завтракала. Мне поручили написать материал о проповеди, а в такой прекрасный день следует писать о протестантской. Не знаю, зачем вообще мне дают такие задания. Проповеди читают в редакции, и я просто хожу в эту треклятую церковь, а потом возвращаюсь в редакцию и копирую эту проповедь или вклеиваю ее. Остается только написать первый абзац, примерно такой: «Эта депрессия пробудила веру американского народа, как говорит преподобный миротворец Джон Мерриуэзер, приходской священник методистской епископальной церкви Святого Патрика». И так далее. Можно сливок?

— Кажется, я выпила все сливки. Молоко подойдет?

— Черт возьми, Изабелла, у тебя шикарная фигура. Походи еще. Подойди к окну.

— Нет. — Она села. — Что же ты думаешь предпринять?

— Мы не пойдем на Плазу? Хотя я и при деньгах?

— С чего ты разбогател?

— Продал кое-что «Нью-Йоркеру».

— О, правда? Что же?

— Знаешь, примерно месяц назад я был по заданию редакции возле мавзолея генерала Гранта[1] и обнаружил на той стороне реки колонию приспособленных для жилья лодок. Люди живут на этих лодках всю зиму. У них есть газ, электричество, радио, зимой лодки стоят на сваях, деревянных сваях. Весной они нанимают буксир, чтобы оттащил их к Рокуэю или в другое похожее место, и живут там все лето. Я подумал, что из этого выйдет хороший материал для рубрики «О чем говорит весь город», поэтому разузнал все о той колонии и отослал материал, а вчера получил чек на тридцать шесть долларов, пришедшийся очень кстати. Там хотят, чтобы я еще писал для них.

— И ты будешь писать, так ведь?

— Пожалуй. Само собой, много не смогу, потому что, хочешь — верь, хочешь — нет, у меня роман и постоянная работа.

— Как движется роман?

— Как Санта Клаус. А ты знаешь о Санта Клаусе.

— Пожалуй, я тебя оставлю.

— Навсегда?

— Еще несколько таких штучек, и да, навсегда. Такой превосходный день для поездки за город. — Изабелла поднялась и встала у окна. — Посмотри на этих людей. Я готова постоянно наблюдать за ними.

— На каких людей? Не хочется подниматься и смотреть. Расскажи о них.